Православная этика признавала труд полезный обществу. Протестантская этика и православная аскетика. Христианское учение - предмет ума, или опыта

Введение

Этика в православии

Православная этика труда

Особенности православной трудовой этики

Черты православной этики

Православие и этические принципы российского предпринимательства

Заключение

Введение

На протяжении тысячи лет православие определяло духовную жизнь России, формирование менталитета нации. Можно сказать, что на мировоззренческом уровне влияние православия распространялось на все сферы жизни российского общества. Что касается хозяйственной сферы бытия, то здесь нельзя не отметить огромного значения православной трудовой этики.

Не случайно, сегодня теме трудовой этики и той взаимосвязи, которая существует между религиозными убеждениями и хозяйственной деятельностью, российские ученые уделяют большое внимание в своих исследованиях. Ведь христианская этика дает ценностные ориентации направлению движения развития общества, а значит, способна ускорять его хозяйственное развитие. На уровне же отдельного индивида она формирует ценностно-мотивационное отношение к труду, богатству и накоплению, способствуя не только увеличению производительности труда, но и раскрытию творческого потенциала личности.

Этика в православии

Само собою, разумеется, православие не знает автономной этики, которая представляет преимущественную область и своеобразный духовный дар протестантизма. Этика для православия религиозна, она есть образ спасения души, указуемый религиозно-аскетически. Религиозно-этический максимум здесь достигается, поэтому, в идеале монашеском, как совершенном следовании Христу в несении креста своего и самоотречения. Высшие добродетели для монашества суть достигаемое чрез отсечение своей воли смирение и хранение чистоты сердца. Обеты безбрачия и нестяжания являются только средством для этой цели, хотя и не для всех обязательным, как обязательна самая цель. Православие не имеет разных масштабов морали, но употребляет один и тот же масштаб в применении к разным положениям в жизни. Оно не знает и разной морали, мирской и монашеской, различие существует лишь в степени, в количестве, а не в качестве. Можно в этом прямолинейном максимализме монашеского идеала видеть нежизненность и мироотреченность православной морали, которая оказывается безответна пред вопросами практической жизни в ее многообразии.Поэтому может казаться, что преимущество оказывается здесь на стороне гибкого и практичного католицизма с его двумя моралями, для совершенных и несовершенных (заповеди и советы), так же как и протестантизма с его мирской этикой повседневной честности. Нельзя отрицать, что всякий максимализм труднее минимализма, и в своих неудачах и искажениях может вести к худшим последствиям. Однако негибка и максималистична сама истина, которая терпит неполноту своего осуществления, но не мирится с умалением и полуистинами. Христианский путь есть путь узкий, и нельзя его расширять. Поэтому в основных принципах не может быть сделок или уступок в сторону приспособления. Однако упрек в мироотреченности православия должен быть отстранен. Он может бить применяем, самое большее, к одному лишь из исторических ликов православия, определившемуся под односторонним и чрезмерным влиянием восточного монашества с дуалистическим и псевдоэсхатологическим пессимизмом в отношении к миру. Но оно совершенно не может быть применимо ко всему православию, которое полно света Преображения и Воскресения. Православие может быть определено с этической стороны как душевное здоровье и равновесие, для которого, при всей трагической серьезности, свойственной "царству не от мира сего" остается место и для оптимистического, жизнерадостного отношения к жизни и в пределах земного существования. Монашествование есть не единственный и, во всяком случае, далеко не всегда труднейший образ делания заповедей Христовых, я это становится очевидным, если мы остановим внимание на составе святых, прославляемых Церковию: здесь мы имеем, наряду с героями монашеского аскетизма, и мирских деятелей - благочестивых воинов, царей и князей, благочестивых жен и матерей, и Это есть прямое свидетельство известной равноценности разных путей. Каждый должен быть монахом или аскетом в сердце своем. И если можно говорить о монашествовании, как о необходимом для всякого христианина, то это относится лишь ко внутреннему самоотречению ради Христа, которого надо возлюбить больше всего в мире и больше своей собственной жизни.Этим отвергается языческое погружение в мир, безраздельное и безграничное, и установляется необходимость аскетического ему противоборства, при котором имущие должны быть, по слову ап. Павла, как неимущие. Это есть хождение пред Богом, прохождение своего пути жизни с мыслью о Боге, с ответственностью пред Ним, в непрестанной поверке своей совести. Работа над внутренним человеком называется иногда в православной аскетике "духовным художеством", т.е. приравнивается к искусству. Любовь ко Христу является внутренним солнцем жизни, к которому она поворачивается во всех своих проявлениях. И этим установляется особый образ аскетического приятия этого мира и его жизни, аскетического труда и творчества в нем. Не осуждаются и не упраздняются никакие области жизни, как таковые: "каждый должен оставаться в том звании, в каком он призван" (Кор. 7, 20), научал ап. Павел, и, однако, во всем быть христианином. Чрез это внутреннее духовное делание создается мир христианских ценностей в государстве, в хозяйстве, в культуре, возникает то, что называется духом жизни. Православие являло силу свою в воспитании народов востока, - Византии, России, славянских народностей с их своеобразною историей, и оно, конечно, не исчерпало эти свои силы и стоит теперь пред новыми задачами (о чем ниже).

На основании сказанного установляется исторический релятивизм задач и средств, вообще методов православной морали при единстве и абсолютности цели, при ее христоцентризме. Человек живет в мире и в его истории, он подвластен принудительной необходимости этого мира, но он не принадлежит ему и способен возвышаться над ним. Чрез это противоборство сил мира и духовных устремлений в человеке установляется та историческая диагональ, по которой движется жизнь в ту или иную эпоху.

Своеобразную трудность в православной этике представляет уже указанная черта, что православие имеет основной идеал не столько этический, сколько религиозно-эстетический: видение "умной красоты", которое требует для приближения к себе особого "умного художества", творческого вдохновения. Последнее остается уделом немногих, а большинство довольствуется моралью, которая сама по себе не имеет духовного вкуса, не вдохновляет, а лишь дисциплинирует. Православию, действительно, не свойствен тот морализм, который получил свой апофеоз в ригористической и автономной этике Канта, философа протестантизма, как и тот практический пробабилизм, который составляет нередко жизненный нерв католичества. Тем не менее нельзя отрицать, что указанный духовный эстетизм православия исторически иногда выражается в равнодушии к требованиям практичности и, в особенности, к методическому воспитанию религиозной воли, которое прискорбно проявляется во времена исторических кризисов. Здесь должно иметь силу правило, что кто верен в малом, должен быть верен и во многом, и наличие высоких вдохновений не должно умалять значения повседневности. Но при сравнении между православием (по крайней мере, русским) и не-православным христианством проявляется, обычно, та особая задушевность и сердечность, которая наиболее соответствует характеру первого. Характер православных определяется, как основными чертами, смирением и любовью. Отсюда та благожелательная скромность, искренность и простота, которая столь несовместима с духом прозелитизма и властности (compelle intrate), свойственным римскому католичеству. Православие не убеждает и не завлекает, оно пленяет и притягивает, это есть его образ действия в мире. На нем лежит печать Иоанновского христианства: "дети, любите друг друга!". И эта любовь ко всякому, даже без различия его веры, есть черта, объединяющая православных старцев и подвижников и светских писателей, в сознании своем даже удаляющихся от православия, (каковы: Л. Толстой, Лесков и др.). Православие воспитывает прежде всего сердце, и в этом состоит главное его отличие, источник как его превосходства, так и его слабости, может быть, более всего проявляемой в воспитании религиозной воли. Христианская этика, как она развивается в разных христианских исповеданиях, хотя и отражает на себе вероучительные их различия, но, вместе с тем, запечатлена и особым характером разных народов, как и их исторических судеб. Практическая мораль, христианская филантропия есть область, в которой менее всего ощущается разделение христианского мира, и на этой почве он и легче всего объединяется (Стокгольмское движение "Life and Work" наших дней). И думается, что во взаимном общении разные христианские народы, принадлежащие к разным исповеданиям, могут и теперь взаимно поучаться друг от друга. В частности запад может восполнить свою сухость вдохновенностью православия, православный же восток может многому научиться в области религиозного регулирования обыденной жизни у христианского запада.

Православная этика труда

В православии этика труда, также как и в католицизме и протестантизме, не представляет собой какого-либо определенного кодекса законов о труде или свода предписаний. Она дает общие принципы и ориентиры, призванные по-христиански осмыслить и облагородить человеческий труд, обратить его на служение высшим целям.Для понимания этики труда в православии важно уяснить учения о свободе, воле, спасении, путях достижения святости и представления о жизненном идеале.

В учении о спасении подчеркивается необходимость наличия как Божественной, так и человеческой воли. Спасение - это не какой-то единовременный акт, а непрестанно утверждаемое состояние, которое подтверждается деятельной любовью к Богу и ближнему "доброделанием". Доброделание подразумевает наличие подвига, аскезы в широком смысле этого слова: самовоспитания, самосовершенствования, воздержания, смирения, и вообще, действенного устремления к добру.

Аскеза занимает важное место в православии. Наличие аскетического подвига означает рассмотрение земной жизни как приготовление к жизни вечной, как ступеньку, частью вечного существования, а не разделения их. Каждый человек должен свергать с себя грехи, как плотские (блуд, чревоугодие и т.п.), так и душевные (страсть сребролюбия и корыстолюбия, стяжательства, гордыню и т.п.). Поэтому всякий труд, совершаемый ради богатства, стяжания, сребролюбия, славы, власти и т.д., означает отход от требований аскезы и порицается. Православный должен совершать подвиги и добрые дела "Христа ради". "Лишь только ради Бога-человека делаемое добро приносит плоды Духа Святого".

Особенности православной трудовой этики

Каковы же особенности православной трудовой этики, ее отличительные черты?Во-первых, на мой взгляд, нельзя не отметить свойственных ей, как впрочем, и всей российской хозяйственной культуре, коллективистских ценностей. Это связано в основном с тем, что, как отмечает О.Платонов "русская модель хозяйственного развития принадлежала к общинному типу экономики".Категориями общины и артели определялись условия совместного проживания и хозяйственной деятельности российских семей, причем не только в деревне, но и в городе. Сначала община складывается, можно сказать под давлением необходимости, так как сообща легче было выжить в суровых климатических условиях на бескрайних пространствах. Впоследствии община защищала от угрозы завоевания соседними племенами, обеспечивала безопасность в экономической, правовой и морально-этической сферах.

Православная церковь окончательно укрепляет статус общины, ценности коллективизма в русской христианской общине воплощаются в соборности. Именно соборность становится духовной основой национального единства и создания великой российской державы.

Преобладание коллективизма над индивидуализмом объясняет и тот факт, что еще до появления бригадной формы организации труда в России люди трудились в артелях, кооперативах, на этих основах формировалось и развивалось российское предпринимательство. И если западная технология пошла по пути "тейлоризма", "конвейеризации", то российские предприниматели совершенствовали артельную форму организации труда, стимулирующую интерес к труду и способствующую развитию смекалки, знаний, умений и взаимопомощи.

Таким образом, можно сказать, что русский коллективизм с его соборным духом способствует тому, что российское государство становится, своего рода, большой общиной. Что касается ценностей рационализма и практицизма российской хозяйственной культуры, то они начинают проявлять себя не только на уровне индивидуального хозяйства, но и на уровне этой большой общины в готовности русского предпринимательства служить общественному благу, своему Отечеству. Меняются и представления о праведном труде, если в средневековом "Домострое" они проявляют себя в нестяжательной экономике самодостаточного хозяйства, то впоследствии идеал праведного труда воплощается в активной благотворительной и меценатской деятельности во имя Великой России. Это способствует росту предпринимательской активности в XIX и в начале XX века.

Одним из первых исследователей трудовой хозяйственной этики православия является о. Сергей Булгаков, уделивший в своих работах большое внимание проблемам хозяйственной жизни в православной России. Подобно известному западному социологу М.Веберу, обратившему внимание на значение протестантской трудовой этики для экономического развития Европы, С.Н.Булгаков отмечает важность религиозного фактора, формирующего ценностно-мотивационное отношение к труду, богатству и накоплению. Затрагивая тему христианского отношения к труду, С.Булгаков пишет: "Труд имеет незаменимое значение для человека, как средство воспитания воли, борьбы с дурными наклонностями, наконец, как возможность служения ближним"Это определение труда можно назвать общехристианским. Однако, говоря об исторической роли христианства, которое "подняло сознание достоинства труда", Булгаков отмечает, прежде всего, христианские монастыри, являющиеся очагами хозяйственной культуры. Таким образом, мы видим, что с точки зрения православного человека, идеал трудового служения воплощен в образе труженика-монаха.

Действительно, положительное влияние православной этики труда наглядно представлено в процветающей экономики многих монастырей. Ярким примером тому, например, является Соловецкая обитель, где титаническим трудом в жесточайших климатических условиях выращивались даже цитрусовые. Трудолюбие как добродетель в православии наиболее ярко отражено в "трудничестве" - трудовом послушание и выполнении самых тяжелых работ, что являлось неотъемлемой частью духовного совершенствования и жизни в православном монастыре. Однако труд в православии был далеко не единственным способом быть угодным Богу, как, например, в протестантской трудовой этике, более высшими по своей душеспасительной ценности являлись молитва, пост, созерцание. Кроме того, монашеский идеал полностью отрицал частную собственность, труд христианина в монастыре не измерялся в денежном эквиваленте, что способствует определенному отношению к богатству. С.Булгаков говорит о том, что православие не стоит на страже частной собственности как таковой, автор подчеркивает противоположность подхода к этому вопросу католической церкви, видящей в частной собственности установление естественного права. В православном отношении к богатству, так же, как и в отношении к труду, подчеркивается первостепенное значение свободы духа, но духа подчиненного Божественной Воле. Человек, в православном понимании, лишь управитель вещного мира, и только Бог является его полновластным собственником. Что касается отношения к накоплению, то православная трудовая этика одновременно осуждает расточительность, и в то же время, учит употреблению своего богатства на благо ближних, милосердию и благотворительности.

Черты православной этики

Основные принципы православной трудовой этики способствуют формированию в российской дореволюционной культуре следующих основных черт:

1) Обязательность труда для каждого, вне зависимости от его социального и имущественного положения. Поскольку абсолютом в православии является жизнь в монастыре, то трудовая деятельность понимается как своего рода послушание, даваемое человеку Богом. Таким образом, труд в жизни православного человека есть неотъемлемая часть пути спасения, однако, не единственная возможность спасения.

2) Признание благим того труда, который совершается во имя любви к Богу и ближнему, а не во имя удовлетворения эгоистического интереса. Этот принцип лег в основу идеалов служения общественно-полезному делу.

3) Свобода в выборе профессии и право заниматься различными видами трудовой деятельности. Это способствовало всестороннему развитию профессиональных навыков человека, универсальности его знаний. Также существованием данного принципа объясняется отсутствие в православной трудовой этике деления труда на престижный и непрестижный.

4) В православном понимании богатство дается Богом во временное пользование и накладывает на его обладателя дополнительные обязательства в части дел благотворительности и милосердия. В русском православном обществе не было культа богатых людей. Возможно, этот факт связан отчасти и с особенностями православной аскезы, ведь в жизни монастырей существовало относительно равномерное распределение благ.

5) Накопление как увеличение материального богатства не обязательно оценивается положительно, бережливость и расчетливость сами по себе не являются добродетелями. Аскетизм в потреблении главным образом, помогает в православном понимании очищению духовной и телесной природы человека, а вовсе не увеличению материального богатства и накопления.

Православие и этические принципы российского предпринимательства

На пороге третьего тысячелетия, как христианство, так и православие являются динамично изменяющимися долговременными социальными факторами. С одной стороны, нельзя не заметить, что происходит упадок христианской идеологии, идеалистической философии и развивается научно-материалистическая, философско-атеистическая идеология. Данный процесс охватил как Россию, так и Запад. С другой стороны, происходит расширение сферы влияния православия в жизни России, что ставит ряд серьёзных вопросов.Способствует ли православие социальному развитию? Не станет ли оно фактором сдерживания экономики? Каково его отношение к частному предпринимательству? Оборотная сторона проблемы - окажет ли экономика влияние на усиление православных позиций? Любое общество имеет этические идеалы и ценности как наивысшее воплощение этического сознания. Этические идеалы отличаются по своему характеру и содержанию в разных обществах, а зачастую и у отдельных людей. Актуальная проблема современного общества: является ли православный этический идеал частью этического идеала российского общества, доминирует ли он или существует в снятом виде? Каково его место в обществе? Как он воплощен в ценностных ориентациях различных групп населения? Православная этика находится сегодня в секуляризированном контексте. Православие не является государственной религией. Православный идеал находится в двойственном положении и по горизонтали в области общественных отношений, и по вертикали в области исторического развития. Религиозная этическая традиция имеет сильные и слабые стороны. Сильная сторона - освящение авторитетом Абсолюта, определенная системность, решение метафизических проблем бытия человека, апелляция к иррациональному. Но есть и слабые стороны. Религиозная этика - это всегда возврат к прошлому, к традициям, но далеко не все традиции можно и нужно восстанавливать, далеко не всем можно следовать. Когда потерян контекст исторических форм жизни, то возвращение к прошлому - это не решение проблем, а попытка ухода от них, либо сознательный увод части общества от реальности

Православная трудовая этика не смогла послужить интенсивным импульсом ускоренного экономического развития. Когда она преобладала и официально поддерживалась мощью государства, в России не наблюдалось быстрого экономического роста, то есть, не было прямой зависимости между православной этикой труда и экономическим развитием. А в период интенсивного экономического развития России на рубеже ХIХ - ХХ вв., православно-церковная традиция подвергалась критике со стороны крупнейших мыслителей того времени.Даже если в современной России православие будет поддерживаться государством, это не приведет к экономическому росту. Идеал возврата к прошлому не сможет воплотиться в реальные факторы экономического процветания. В социальной концепции Русской Православной Церкви отмечается, что "труд сам по себе не является безусловной ценностью. Он становится благословенным, когда являет собой соработничество Господу и способствует исполнению Его замысла о мире и человеке. Однако труд не богоугоден, если он направлен на служение эгоистическим интересам личности или человеческих сообществ…"

Нельзя забывать, что Россия является многоконфессиональной страной. Православие распространено в России в региональном плане не повсеместно. Одна из мировых религий - ислам - создает отчетливую общность народов части Кавказа и некоторых внутренних областей России. В Южной Сибири распространен буддизм, составляющий значительный религиозный регион, граничащий с Монголией и Китаем, и косвенно связанный с Тибетом как духовным центром. Каждый религиозный регион имеет специфическую структуру духовной жизни, воздействующую на все сферы деятельности населения. Православная этика труда не может быть принята многомиллионной диаспорой мусульман, представителями других конфессий.

Этика труда православия существует в обществе как определенный миф. Скорее можно говорить о надежде, что именно православие сможет сформировать этику труда. Но реальные факторы развития самого православия в современных условиях мешают распространению православной этики труда. Православие решает собственные задачи развития как иерархическая организация, отдельные деятели церкви заняты личными устремлениями. На данный момент нет яркой личности, которую можно было бы привести в пример как воплощение идеала трудовой этики. В силу своей метафизической устремленности и двойственного отношения к этике труда, православие не сможет стать общепризнанным идеалом в современных условиях. Значение православия как силы, которая оказывает влияние на идеал трудовой этики, будет выражаться в экзистенциальных проблемах. Кризис культуры наиболее ярко проявляется в кризисе морали. Отсутствие идеала этики труда - одно из проявлений данного кризиса. Уход от утилитарных проблем, от всепроникающей власти денег, от гедонизма в тех областях, где его не должно быть, возможен на основе православной этической традиции. Религиозные этические ценности подчинены Абсолюту, что структурирует их, делает возможным признание обществом иерархии ценностей. Религиозные ценности основаны на иррациональном уровне человеческого сознания, объединяют людей переживанием недоступного познанию, они обратно пропорциональны уровню объективного знания каждой эпохи о мире и человеке. Религиозная вера - способ восполнения дефицита информации.

Сегодняшние российские предприниматели - разноликая, неоднородная социальная группа с различными нравственными и гражданскими позициями. Во многих случаях предпринимательская культура включает в себя этические идеалы цивилизованного предпринимателя. Однако социологические исследования показывают, что на словах предприниматели тяготеют к цивилизованному бизнесу, а на деле проявляют патриархальные традиции. При оценке качеств российских предпринимателей населением и экспертами давались положительные оценки деловых качеств и отрицательные характеристики морального облика бизнесменов. В результате исследования ценностей, на которые ориентируются сами предприниматели, оказалось, что доминируют личные ценности - самореализация, материальный успех, благополучие родных. Данные показывают, что христианские ценности не занимают доминирующего положения, утеряна позиция предпринимателя-патриота. В данной реальной ситуации православная этика труда возможно и займет определенное место, но это покажет будущее.

Заключение

Проблемы трудовой этики в России сегодня особенно актуальны по причине того, что трудовая этика нужна не столько в ситуации, когда уже сложились определенные хозяйственные структуры, сколько тогда, когда их нет и они еще только складываются. В контексте вопросов трудовой этики российские ученые-исследователи отмечают важность поддержания высокого статуса и культурной значимости труда, что является важнейшей предпосылкой успеха социально-экономической модернизации. Заслуживают внимания также и проблемы неправильного отношения к богатству, к сожалению присущие современному российскому обществу. Эти проблемы приводят к тому, что очень часто основной мотивацией наших предпринимателей является стремление к собственному обогащению любыми возможными способами. Многие ученые признают насущную необходимость моральных критериев, основ для формирования ценностно-мотивационного отношения к труду, богатству и накоплению. Некоторые научные умы пытаются решить поставленную задачу созданием целого религиозно-философского построения, аналогичного протестантскому, но основанному однако на традиционно русском религиозном миропонимании - православном вероучении. И несмотря на то, что, по мнению многих исследователей, православная трудовая этика проигрывает протестантской, поскольку направлена на потусторонние идеалы, а значит в этой жизни менее продуктивна, тем не менее, только она способна решить главную задачу - дать недостающую моральную основу трудовой этике России, остановить строительство "мафиозно-коррупционного капитализма" в нашей стране. Также, если говорить о возможностях модернизации российской хозяйственной культуры, то православная этика коллективизма способна сформировать принципиально другой, в отличие от западного тип гражданского общества - "этико-центристскую модель" с ее ориентацией на общественный идеал, которая обладает более высоким социально-политическим потенциалом."Православная этика коллективизма - это этика индивидов, объединенная коллективными нравственными ценностями".Протестантская этика западного индивидуализма, как известно, лишена этой ценности, поскольку направлена исключительно на автономную личность.

В целом, однако, можно заключить, что мнения большинства экономистов-теоретиков и сторонников устроения экономики на православных началах сходятся в понимании важности идейно-религиозных установок и перспектив трудовой этики в России, влияния генотипа культуры на возможность выхода нашей страны на уровень мирового развития.

трудовой этика православие моральный предпринимательство

Список литературы

1. Булгаков С.Н. "Православие" Киев 1991 г.

2.Василенко И.А. "Диалог цивилизаций" Москва 1999 г.

3.Платонов О. "Русская цивилизация" Москва 1995 г.

4.http://www.polemics.ru О.Сидякина "Русский путь" 2004 г.

5.http://www.polemics.ru С. Н. Зень "Русская вера" 2004г.

6.http://www.anthropology.ru Н.Л. Малинина, С.М. Дударенок "Религия и нравственность в секулярном мире. Материалы научной конференции" Санкт-Петербург 2001 г.

7. Булгаков С.Н. "Православие: Очерки учения православной церкви" 2-е издание 1989 г.\

[от греч.αὐτóς - сам и νόμoς - закон; самозаконие], направление в этике, сторонники к-рого рассматривают мораль в качестве единственной и достаточной базы для выведения основных правил (или законов) нравственности и считают неистинным объяснение нравственных ценностей и поступков человека внешними по отношению к морали обстоятельствами, утверждая самоценность морали и ее независимость от религ., социальных и культурных предпосылок. С позиции А. э. вечные и неизменные принципы нравственности не обусловлены историческим развитием, они запечатлены в душе (или в сознании) человека, раскрываются в свободной воле и могут быть поняты только из моральной природы человека. Хотя нек-рые историки философии связывают А. э. с именами Сократа и Аристотеля , главные представители ее (т. е. автономисты) - И. Кант , И. Г. Фихте , Г. Коген, В. Виндельбанд, Г. Риккерт, М. Шелер .

Теоретическую разработку основных положений А. э. и наиболее глубокое ее обоснование дал Кант в кн. «Критика практического разума» (1788). Его учение, оказавшее влияние на развитие этики и протестант. теологии и получившее через них известность в христ. мире, представляет собой сложную и не лишенную противоречий систему воззрений, к-рая своими явными или скрытыми положениями, с одной стороны, связана с христианством, с др.- продолжает традиции светской (т. н. гуманистической) морали.

Центральной проблемой А. э. Кант считал вопрос об автономии воли, понимание к-рой в свою очередь обусловлено концепцией свободы. Он не только признает существование свободы воли человека, но и считает, что подлинная мораль невозможна без такой предпосылки. По учению Канта, человек принадлежит двум мирам, временному и вневременному; если теоретический разум в пространственно-временном мире «явлений» обнаруживает господство «естественной необходимости» и констатирует отсутствие и невозможность здесь свободы, то разум практический в ноуменальном мире «вещей в себе» утверждает свободу человеческой воли тем, что автономная воля устанавливает для себя нравственный закон. При этом Кант отмечает, что подчинение человека этому нравственному закону не ограничивает свободы воли, ибо законодателем выступает сама автономная, или свободная, воля: человек, подчиненный самому себе, по Канту, свободен. Из этого по логике Канта, казалось бы, следует, что человек несвободен, если он подчиняется воле Божией. Но такой категоричный вывод не совсем верен. Хотя Кант отвергает гетерономную этику (даже в том случае, когда речь идет о подчинении морали христ. заповедям), он с помощью сложных теоретических построений пытается доказать, что продуманная в своих основаниях А. э. в итоге не только с необходимостью приводит к признанию бессмертия души, высшего блага и существования Бога (как безусловной основы моральных отношений и нравственного миропорядка), но и согласуется (или даже совпадает) с христ. учением о нравственности, в т. ч. с представлениями о добре и зле, первородной поврежденности природы человека, справедливом Божественном суде и воздаянии. Не случайно формула основного нравственного закона у Канта: «Поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы» (Соч. М., 1965. Т. 4. Ч. 1. С. 261) - оказывается близкой известному евангельскому стиху: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Мф 7. 12); притом Кант из понятия формального закона в соответствии со своим учением о «моральности и легальности» исключает какую бы то ни было содержательную характеристику морального поведения.

Парадокс кантовской А. э. заключается в том, что, признавая неоспоримое достоинство христ. этики, Кант пытается обосновать ее посредством одной автономной воли, т. е. из самоопределения человека. Однако, справедливо подчеркивая значение внутренней убежденности, личной ответственности, осмысленности веры и праведной жизни по совести, Кант вместе с тем отрицает религ. и церковный опыт, мистическую связь человека с Богом и тем самым доводит дело Реформации до ее логического предела, встав на путь конструирования моральной (или философской) веры, к-рая фактически подменяет религию религиозно-философским убеждением. Отсутствие «живого Бога» в самой эмпирической реальности и представление о Нем как о всего лишь потусторонней идеальной сущности, узкое понимание Церкви как воспитательно-образовательного учреждения, отрицание Божией помощи и упование только на собственные человеческие силы, на «разум» (к-рый у Канта совпадает с верой),- все это в большой мере ограничивает положительное значение кантовского учения об А. э.

В лит-ре, посвященной Канту, представлены полярно противоположные оценки А. э. Шеллинг в опубликованной анонимно статье (1795) критиковал А. э., в особенности в связи с учением Канта о Боге (Шеллинг Ф. Философские письма… // Новые идеи в философии. СПб., 1914. Сб. № 12. С. 60). Фихте, по справедливому замечанию Шеллинга, «расширил самостоятельность или автономию, которую Кант приписывал человеческой самости в деле ее морального самоопределения, до пределов теоретических…» (Шеллинг Ф. В. Й. Соч. М., 1989. Т. 2. С. 466). В целом, отмечая отдельные недостатки и упущения, положительно оценивают этическое учение Канта Г. В. Ф. Гегель и А. Шопенгауэр . Протестант. теолог А. Ричль, отмечая заслуги автора А. э., критиковал его понимание религии. Отрицательно относился к моральному учению Канта Ф. Ницше . Чрезвычайно высокую оценку А. э. получила в трудах философов марбургской (Коген) и баденской (Виндельбанд, Риккерт) школ неокантианства. М. Шелер в кн. «Der Formalismus in der Ethik und die materiale Wertethik» считал этическое учение Канта высшим и непревзойденным. Ж. Маритен рассматривает моральное учение Канта в качестве «философской транспозиции десяти заповедей».

Столь же разнообразны оценки А. э. в рус. богословской, церковно-исторической и философской лит-ре: П. Я. Чаадаев в «Философических письмах» критикует А. э. Канта. П. Д. Юркевич обсуждает А. э. в связи со словами ап. Павла о язычниках - «не имея закона, они сами себе закон» (Рим 2. 14) - и приходит к выводу, что «самозаконие не свойственно человеческому разуму ни в каком смысле» (Философские произв. М.,1990. С.87), однако в полемике с С. С. Гогоцким он защищает атономию от ошибочных ее истолкований (Там же. С. 260-261). Вл. Соловьёв в статье о Канте высоко оценивает его моральное учение, хотя и решительно высказывается против одностороннего, сугубо моралистического учения о Боге. Кн. С. Н. Трубецкой в ст. «Этика и догматика» приходит к выводу, что у Канта «в абсолютном добре заключается вечное идеальное предсуществование «Сына Божия», как нравственной цели мира...» (С. 503). «Самозаконие (автономию)» как самообожествление человека отвергает прав. Иоанн Кронштадтский . Н. Ф. Фёдоров резко критикует Канта, его основной упрек сводится к тому, что А. э., как и гетерономная, опирается на чувство неродственности людей, соответственно Кант не видит «общего дела» воскрешения и осуждает людей на индивидуальную мораль, мораль одиночек. П. И. Новгородцев историческую заслугу А. э. Канта видел в учении о свободе и обращении к самосознанию, к «я». Кн. Е. Н. Трубецкой в кн. «Метафизические предположения познания» усматривает ошибочность А. э. в отсутствии безусловного «всеединства», на к-рое должно было опираться само разделение на теоретический и практический разум. По мнению Н. О. Лосского , теономная этика «включает в себя ценные стороны автономной этики, отбрасывая соблазн гордыни, кроющийся в понятии автономии, как «самозаконодательства»» (Условия абсолютного добра. М., 1991. С. 69). Прот. Зеньковский считает, что у Канта религия становится ancilla ethicae - служанкой этики (Автономия и теономия. С. 42). Свящ. Павел Флоренский относится крайне отрицательно к моральным и религ. воззрениям Канта, усматривая в них «лукавство» мысли. Митр. Антоний (Храповицкий) писал: «Кант стремится установить автономистическую мораль в противовес нравственному этерономизму католиков и протестантов. Его нравственная религия имеет гораздо менее соприкосновения с этими вероисповеданиями, нежели с православным аскетическим учением о духовном совершенстве» (С. 33-34). С ним согласен С. М. Зарин : «Это мнение отчасти несомненно справедливо, раз мы имеем в аскетической письменности категорические утверждения самоценности добродетели» (С. 177).

Лит.: Никанор (Бровкович), архиеп . Позитивная философия и сверхчувственное бытие. СПб., 1888. Т. 3; Лопатин Л. М . Нравственное учение Канта // ВФиП. 1890. Кн. 4; Трубецкой С. Н . Этика и догматика // Там же. 1895. Кн. 29; Попов И . Критика учения Канта об основах нравственности // БВ. 1896. Янв., март; Богдашевский Д. И . Философия Канта. К., 1898. Вып. 1; Иодль Ф . История этики в новой философии. М., 1898. Т. 2: Кант и этика в ХIХ ст.; Антоний (Храповицкий), архим . Психологические данные в пользу свободы воли... // ПСС. Каз., 1900. Т. 2; Фишер К . История новой философии. СПб., 1901-1906. Т. 4-5; Новгородцев П. И . Нравственная проблема в философии Канта. М., 1903; Глаголев С . Религиозная философия Канта // ВиР. 1904. Февр. № 3; Фулье А . Критика новейших систем морали. СПб., 1904; Миртов Д. П . Нравственная автономия по Канту и Ницше. СПб., 1904; Янышев И. Л . Православно-христианское учение о нравственности. СПб., 19062; Зарин С. М . Аскетизм по православно-христианскому учению. СПб., 1907. Т. 1; Знаменский Д. В . Из этюдов о Канте. К., 1912; Паульсен Ф . Иммануил Кант, его жизнь и учение. СПб., 1913; Вышеславцев П . Этика Фихте. М., 1914; Соловьев В. С . Кант // Собр. соч. СПб., 1914. Т. 10; Зеньковский В. В . Автономия и теономия // Путь. 1926. № 3; Асмус В. Ф . Иммануил Кант. М., 1973; Albrecht M . Kants Antinomie der praktischen Vernunft. Hildesheim; N. Y., 1978; Bittner R . Moralisches Gebot oder Autonomie. Freiburg i. Br.; Münch., 1983; Gunkel A . Spontanität und moralische Autonomie. Bern; Stuttg., 1989; Шелер М . Избр. произв. М., 1994; Кассирер Э . Жизнь и учение Канта. СПб., 1997; Мамардашвили М. К . Кантианские вариации. М., 1997; Судаков А. К . Абсолютная нравственность: этика автономии и безусловный закон. М., 1998.

А. Т. Казарян

Доклад, прозвучавший в Киевской Духовной академии 24 октября на научно-практической международной конференции «Духовное и светское образование: история взаимоотношений - современность, перспективы»

Существует неоспоримая аксиома, что общество без крепких духовных традиций и устоявшихся нравственных ценностей обречено на деградацию и вымирание. Успешное развитие всех сторон жизни народа и социальных институтов государства возможно лишь при соблюдении определенных моральных законов. Поэтому духовно-нравственное воспитание личности всегда было одной из составляющих учебного процесса, в том числе и в сфере светского образования. К большому сожалению, (и это тоже неоспоримый факт) в период господства атеистической идеологии в нашей стране, когда само понятие духовности было извращено, а Церковь полностью была отстранена от какого бы то ни было участия в образовательном процессе, произошло практически полное разрушение существовавшей до того системы взаимодействия и баланса между светским и духовным образованием. Поскольку симфония Церкви и государства была разрушена. Мы еще долго будем ощущать последствия этого разрушения. Поэтому вопросы взаимоотношения и поиска путей сотрудничества в сферах светского и духовного просвещения все еще находятся на стадии изучения и становления. В «Основах социальной концепции РПЦ», принятой Юбилейным Архиерейским Собором 2000г., указано, что «с православной точки зрения желательно, чтобы вся система образования была построена на религиозных началах и основана на христианских ценностях. Тем не менее, Церковь, следуя многовековой традиции, уважает светскую школу и готова строить свои взаимоотношения с ней исходя из признания человеческой свободы». Невзирая на то, что принципы политики нашего государства во всех отраслях образования определяются ее светским характером, в настоящее время существуют хорошие возможности по налаживанию совместного содействия и созданию перспективных направлений и форм работы. Одним из таких направлений несомненно является духовно-нравственное воспитание подрастающего поколения. Стоит напомнить, что само понятие «духовно-нравственное воспитание» возникло в недрах христианской религиозной традиции, имеющей своим основанием библейские заповеди. Следование Божьему Закону дает человеку правильные жизненные установки и верные ориентиры. Православная Церковь обладает большим опытом в этой сфере. В этой области задачи и цели светского и духовного образования имеют много точек соприкосновения и схожие цели. Учитывая тот факт, что по статистике 92% жителей Украины считают себя христианами, повсеместное изучение и грамотное преподавание предметов, содержащих в себе различные аспекты основ христианской этики и культуры, обязательно принесет свои положительные плоды и будет способствовать закладываю фундамента для построения нравственно здорового общества.
Примером тесного сотрудничества светской и духовной школ может послужить опыт уникального учебного заведения, существующего в Киеве на базе мужского Свято-Покровского монастыря - Голосеевского профессионально-духовного училища, в котором я преподаю Основы православной этики. Поступают юноши и девушки в него после девятого класса, где обучаются не только профессиональным навыкам (есть отделение швейников, поваров, резчиков по дереву, столяров, художников-иконописцев, регентов), но и духовным дисциплинам, где, помимо православной этики, на которой мы сейчас акцентрируем внимание, преподаются и другие духовные дисциплины: катехизис, общецерковная история, библейская история, литургика, церковный устав, сектоведение. Кроме этого, для получения полного среднего образования юноши и девушки вечером посещают занятия общеобразовательной школы на базе училища, куда специально приглашаются преподаватели. Таким образом, выпускники получают вместе с аттестатом о среднем образовании по выходу из училища, хорошую специальность и начатки духовных знаний. Наиболее способные юноши-выпускники продолжают учебу уже в Духовных семинариях УПЦ. Полностью учебный процесс, проживание, питание, учебники и единую форму одежды оплачивает Свято-Покровский мужской монастырь, который окормляет епископ Исаакий (Андроник).
Что касается курса «Основ православной этики», то она является дисциплиной образовательно-воспитательного, мировоззренческого и религиозно-культурного направления, которая базируется на моральных основах нашей культурообразующей религиозной традиции (Православия), выстраивается как фундамент жизненных ценностей современного человека и направляется на формирование толерантности, способности к сожительству и взаимодействию молодого поколения в поликультурной и поликонфессиональной среде, уважению к свободе совести и личным религиозным убеждениям. Целью уроков «Основ православной этики» является: (1) развитие в молодых людях таких духовных и душевных качеств как скромность, смирение, послушание, миролюбие, искренность, уважение к личности человека, милосердие, сострадание, а также развитие воли, дисциплинированности и ответственности; (2) осмысление таких понятий, как «добродетель», «страх Божий», без которых невозможно пробуждение совести, оберегающей человека от совершения безнравственных поступков; (3) сознательный выбор добра как естественное поведение в жизни; расширение мировоззрения юношей и девушек, оказание им помощи в выборе правильной жизненной ориентации.
Изучение культурного наследия других мировых религий также очень важно для расширения культурных горизонтов личности. Ведь большинство современных институтов, государственных установлений, явлений общественной жизни, политико-этических систем имеют явно или неявно выраженные религиозные истоки. Одна из задач образования в этом направлении - это выработка своеобразного «иммунитета» у учащихся против воздействия негативных настроений в социокультурной среде.
Само право на религиозное образование базируется на таких общечеловеческих правах, закрепленных в международно-правовых актах, как религиозная свобода лица (ст.18 Всеобщей Декларации прав человека 1948г.), право каждого на развитие личности и на образование (ст.5 Декларации о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений 1981г.) и право родителей воспитывать и учить детей согласно собственным убеждениям (ст.18 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966г.). При этом в основе православного взгляда на образование и воспитание находятся фундаментальные положения христианской антропологии. Православие рассматривает человека не как случайный биологический продукт эволюции или «социальное животное». Человек - это уникальное духовно-телесное творение Божие, созданное по Его образу и подобию и предназначенное для общения со своим Творцом (Быт. 1:27).
Как известно, Православие не знает автономной этики, ибо для православного сознания этика всегда религиозна, она есть образ спасения души через несение своего креста по жизни, смирение и хранение чистоты своего сердца. Нельзя определять этику только как совокупность моральных принципов, как изучение морали. Православная этика - это нормы жизни, основанные на православной вере. Есть христианская этика. Чем же тогда Православная этика отличается от просто христианской, не есть ли это одно и то же? Не совсем. Дело в том, что в православной традиции ряд важных доктринальных вопросов освещается в контексте древней неразделенной Церкви (как, например, вопросы сотериологии, эклезиологии и проч.), тогда как в более широком христианском освещении (в зависимости от конфессии) эти вопросы рассматриваются по-разному. Но эти догматические концепции важны, и их нельзя игнорировать. Например, сотериологический вопрос - где спасение верных по-разному определяется в границах столь широкого христианского поля. Так протестантское понимание определяется личным спасением каждого, принадлежащего к его ветвям по принципу Лютера «праведный верою жив будет». В католическом мире паству спасает священник, епископ, Папа. То есть делается акцент на особой роли иерархии в деле спасения человека. В православном понимании даже не священник и не епископ спасает верных, но они сами спасаются вместе с народом Божиим, а Спаситель всех есть Христос, невидимо присутствующий в Церкви.
Казалось бы, это не столь важные вопросы, некоторым даже покажутся - частного характера. Это не так. Как малая закваска всквашивает все тесто, так малое отступление от Божиих истин ведет к искаженному представлению, порой глубокому, в более фундаментальных вопросах веры. И, следовательно, ставит вопрос о возможности самого спасения верующего.
Бог выступает в православной этике как единственно верный объективный источник нравственности. Ключевой же проблемой православной этической концепции считается идея любви к Богу, а само понимание любви трактуется как универсальный принцип нравственности. Принцип любви в православной этике тесно связан с такой добродетелью, как м и л о с е р д и е. Отсюда, «золотое правило», выраженное словами Спасителя: «Итак, во всем как хотите, чтобы поступали с вами люди, так поступайте и вы с ними». Другое «Золотое правило», имеющее сотериологический смысл и высказываемое многими Отцами нашей Церкви состоит из трех ступеней: «Первая ступень - не грешить и творить добрые дела; вторая - если грешим, то каяться и по мере сил творить добрые дела; третья - если грешим, но не любим, не умеем и не хотим каяться - то без ропота терпеть те скорби, болезни и негодазды в нашей жизни, которые посылает нам Господь для нашего вразумления и очищения».
Следует заметить, что нравственное богословие и православная этика - практически синонимы. Нравственное богословие только более объемно по своему содержанию и изучается в тесной связи с православной догматикой. Православная же этика существенно сужает свои горизонты по отношению к богословию. Добро, правда, нравственный закон, достоинство личности, свобода и проч. - это не только основные этические категории, но и общие ориентиры нравственного существования человека. И даже когда в обычной житейской практике человек их не рассматривает, они все равно определяют его нравственное содержание в том или ином полюсе - положительном или отрицательном. Когда-то Э.Кант написал такие строки: «Глубоко покрыто тайной, что в жизни нашей будет. Лишь то сознанием дано, что делать в ней нам подобает». Что же подобает нам делать в этой жизни?
В дохристанском мире мы находим два типа нравственных отношений: у язычников и у ветхозаветного Израиля. Что касается язычников, то иногда и их мораль, с одной стороны, достигала почти христианской высоты (особенно в учении Будды Гаутамы), а с другой - была пронизана грубыми и жестокими началами. Эволюция моральных идей в античной Греции очень показательна - здесь мы встречаем и примитивный культ удовольствий (гедонизм), и более высокий культ радости (эвдемония), мораль достоинства и долга (стоики), мораль благоразумия и соблюдения меры во всем (Аристотель) и проч. Наиболее высокой являлась этика, которую развивали Сократ и Платон, выдвигая на первый план идею добра. Но даже в самой высокой своей форме античная мораль лишена подлинного своего обоснования: основы морали в античном мире не идут дальше «законов природы». Отсюда в языческом мире постоянная смена одних моральных учений другими. Совсем иной подход к вопросам нравственности находим мы в Ветхом Завете - в Десяти заповедях Нравственного закона (Декалога). Здесь моральная жизнь ставит людей перед лицом Божиим; не правда человеческая, как бы она ни была возвышена, а правда Божия признается здесь целью человеческой жизни. Поэтому ветхозаветная мораль есть, по существу, мораль религиозная - ибо она нераздельно связана с отношением к Богу, с религиозной жизнью. Однако следует отметить и тот факт, что ветхозаветной нравственности были присущи черты, которые постепенно превращали ее в чистую мораль закона, только регулирующего внешнее поведение, а не внутреннюю жизнь. Поэтому на страницах Вечной книги мы находим рядом с высокими примерами ветхозаветных праведников - и фарисеев, как представителей так называемого «законничества», сводящих заповеди Божии только к соблюдению правил внешнего поведения.
Отметим, что слово э т и к а происходит от греческого слова «этос» - нрав, обычай - это учение о доброте, о нормах и правилах поведения, о том, что должно и не должно делать. Это, если так можно выразиться, опыт моральной философии, или философия морали. Если мы посмотрим на этику как на науку о человеке (антропологию), на его нравственную природу, то путем наблюдения установим те нормы поведения, которые присущи всем здоровым людям, начиная от дикаря и кончая культурным человеком.
Есть три основные нормы поведения. Они устанавливают должное отношение мое к тому: (1) что выше меня; (2) что равно мне; (3) что ниже меня. П е р в о е. Всегда, на всех ступенях своего развития человек сознает, что есть нечто высшее, или лучше сказать, есть Некто высший по Своему существу. И по отношению к этому Высшему началу разумно и естественно чувство благоговения, преклонения, благочестия. Душа наша оттого и «христианка», что томится по небу (по Горнему), как утверждал Тертуллиан, нигде не находя покоя, ибо подлинный покой не окружает прахом земным двери нашего сердца. Он не земной природы. Да и как прах земной, даже в изобилии присутствующий с нами в своем разнообразии, может дать покой бессмертной душе?
В т о р а я основа нравственности зиждется на правильном, достойном нашем отношении к тому, что равно нам. То, что равно нам - это люди. Естественное, нормальное отношение к людям, знакомое даже первобытному человеку, - это чувство сострадания, чувство жалости. Эта вторая основа нравственности вытекает из первой - из веры в Бога. Любовь человека связана с верой в его достоинство, и вера человека вдохновляется верою в Бога, Который сотворил человека по образу Своему и подобию. Непоследовательность материалистов, отрицавших библейское откровение о происхождении человека, но, тем не менее, провозглашавших веру в человеческое достоинство, некто высмеял в известном теперь силлогизме: «Поскольку мы произошли от обезьяны, то будем любить друг друга».
Т р е т ь я норма нравственного поведения устанавливает должное отношение человека к тому, что ниже его. То, что ниже нас - это наше тело, наша плоть, наши физиологические инстинкты и наши материальные потребности. То, что у апостола Иоанна именуется похотью плоти (1 Ин. 2:16). Достойное отношение к тому, что ниже нас - это самообладание, господство духа над плотью. В значительной степени знакомая и дикарю, эта норма, или добродетель, проявляется в чувстве стыда: «Я стыжусь, следовательно, я нравственно существую».
Подведем итог. Благоговение, сострадание и аскеза - таковы нравственные черты нормального, духовно здорового человека. Эти три добродетели неотделимы друг от друга, они дополняют одна другую и лишь в своей совокупности образуют нравственный характер. Так, благочестие без любви и аскезы - это лжедуховность и ханжество. Любовь к человеку без любви к Богу вырождается в односторонний гуманизм, в человекобожие (а не в обожение человека). Аскеза без любви и смирения, т.е. умервщление плоти без любви к Богу и человеку создает непомерную гордыню - «святого сатану», по словам Вл.Соловьева. Истинная нравственная свобода не там, где человек поступает в соответствии со своими желаниями, а истинная нравственность там, где эти желания возвышенны, где они совпадают с велениями Бога. Но это, безусловно, не самоусовершенствование в смысле самоспасения. Не только человек устремляется к добру, к небу, к высшему благу, как учит Кант, но - что еще существеннее - само Благо нисходит, осеняет и преображает человека через Христа. Не от земли к небу, а от неба к земле - таков подлинный смысл этики. Путь через кенозис, когда Господь «уничижил Себя до зрака раба» (Фил. 2:7).
Таким образом нравственность неразрывно связана с религией. Однако и религия должна быть неразрывно связана с нравственностью. Богословие должно выражаться в богодействии, религия должна претворяться в жизнь, в нравственное поведение. И это главное. Иными словами, истинная нравственность религиозна; истинная религия нравственна.
Формирование духовно-нравственных ценностей у подрастающего поколения - это сложный, многоплановый и многоаспектный процесс, но он очень важен, поскольку именно от него зависит становление культурно-исторического облика эпохи, формирующего образ жизни и всего народа в целом. В то же время следует помнить, что государство и Церковь - разнородные организации. Они не должны ни сливаться воедино, ни подменять одна другую. По природе и происхождению своему государство является земным установлением, институтом, одобренным Богом. Впрочем, установление это носит скорее вынужденный (вследствие греха) и потому временный характер. Церковь непосредственно основана Самим Богом - Господом нашим Иисусом Христом, тогда как богоустановленность государственной власти являет себя в историческом процессе опосредованно. Целью Церкви является вечное спасение людей, цель государства заключается в их земном благополучии. «Царство Мое не от мира сего» - говорит Спаситель (Ин. 18:36). Церковь - «Тело Христово» (1Кор. 12:27), «столп и утверждение истины» (1Тим. 3:15), а поэтому по своей таинственной сущности не может иметь в себе никакого зла, ни тени тьмы. Что касается недостойных пастырей - то нельзя смешивать русла и потока, проводимого и проводника. Ибо это не одно и то же. Церковь не оскверняется нашими грехами, ибо ее святость не от нас, а от Христа-Спасителя, парадоксальным образом избирающего часто недостойные руки людей сосудом своего присутствия в мире.
Переоценить важность духовно-нравственного воспитания в современном образовании невозможно. Эта задача в наши дни эквивалентна задаче сохранения жизни на Земле. Она может расцениваться как условие существования наших славянских народов, этноса, как вопрос национальной безопасности. Для того, чтобы общество могло выжить и сохранить свою уникальную культуру, необходимо передавать те духовные ценностные ориентиры, на которых держалось общество на протяжении сотен лет. Чтобы продолжать нашу историю, нам необходимо сделать образование таким, чтобы оно обеспечивало устойчивость нашей славянской культуры, нашей цивилизации.

1)православие; его особенности:(стр.3-6)

а) Священное Предание;

б) Соборность;

в) Спасение;

г) Искупление;

д) Царствие Божие;

е) Духовная жизнь;

ж) Аскетика.

2)этика общения. (стр.6-16)

Введение

Слово «этика» (греческое ethika, от ethos – обычай, нрав, характер) обычно употребляется в двух смыслах. С одной стороны, этика – это область знания, научная дисциплина, изучающая мораль, нравственность, их возникновение, динамику, факторы и изменения. С другой стороны, под этикой понимается сама совокупность нравственных правил в той или иной сфере поведения человека или организации. Как обозначение особой области знания этот термин впервые употребил Аристотель. Понятием «этос» обозначают согласованные правила и образцы житейского поведения, уклад, стиль жизни какого-либо сообщества людей (сословия, профессиональной группы, социального слоя, поколения и т.п.), а также ориентацию какой-либо культуры, принятую в ней иерархию ценностей.

Непосредственная связь этики с жизненной практикой хорошо прослеживается в сфере так называемой профессиональной этики, которая представляет собой систему моральных требований к профессиональной деятельности человека. Одним из видов профессиональной этики является этика деловых отношений. Она возникла сравнительно поздно на основе общей трудовой морали.

Целью моей работы является рассмотрение особенностей православной культуры; этики общения в православной культуре.

1.Православие.

Слово “православие” является переводом греческого слова “ортодоксия”. Православие, таким образом, в прямом смысле слова есть в отличие от ложного правильное (правое) вероучение. Именно в этом значении это слово употребляется с эпохи Вселенских Соборов (IV-VIII вв.), когда представители всех церквей, ограждая христианское учение от искажающих его идей (религиозных и философских), доктрин, формулировали положение изначальной веры. Эти формулировки выражали православное учение, православными были и церкви, его содержащие.

В XI. Римско-католическая церковь в одностороннем порядке включила в общецерковное исповедание веры (“Символ веры”) принципиально новое утверждение о Святой Троице (так называемое “Филиокве”), что явилось одной из причин “Великого раскола”. Восточные церкви с того времени стали называться православными, а все западные епархии (области), подчиненные Риму, оказались в Римско-католической или просто католической церкви.

В настоящее время насчитывается 15 Автокефальных (т.е. самостоятельных) церквей, включая и Русскую, содержащих православную веру, общую для всех них.

Каковы особенности этой веры, что выделяет ее из многочисленных в настоящее время христианских конфессий (исповеданий)?

Хотя все христианские исповедания основываются на Библии, понимание ее и христианского учения в целом различно у христиан разных ветвей. Критерием верного понимания Священного Писания для католиков является в конечном счете слово папы, для протестантов - убеждение основателя данной конфессии, того или иного богословия и даже личное мнение самого верующего, для православных единственно достоверным критерием является так называемое Священное Предание. Существо этого критерия состоит в том, что бесспорным гарантом в понимании Библии, а следовательно, и истинности веры могут быть только традиции или предание. Священное Предание позволило православию сохранить верность изначальному христианству.

Особенностью православия является его учение о соборности Церкви. Соборность славянский эквивалент греческого термина “кафоличность” общепринятого в различных христианских исповеданиях. В православном понимании соборность означает некое органическое единство Церкви (т.е., всех поместных церквей и всех верующих, вместе взятых), при котором любая поместная церковь (или отдельный верующий), внося в одностороннем порядке что-то принципиально новое для христианского учения, тем самым исключает себя из церковного единства, становится на путь раскола. Основная тема православия: в главном - единство, во второстепенном - свобода, во всем - любовь.

Основная идея христианской религии - спасение человека от того, что порождает несчастья, страдания, болезни, войны, смерть, все зло в мире. Порождающей причиной зла христианство называет грех, т.е. акт личности, направленный против совести, Бога, против нравственного закона, который составляет исключительно достоинство и красоту человека среди мира живых существ. Грех обезображивает человека, разрушая природу души внутренне, а часто и внешне, в результате чего вся деятельность человека приобретает ненормальный характер.

“Христианство утверждает, что спасение открыто Иисусом Христом, который, будучи Сыном Божиим, воплотился и стал Человеком, через добровольные страдания, на Кресте умертвив греховность природы человека и воскресив ее для вечной жизни. Спасение - в вере в него. Это общее христианское положение различно интерпретируется в разных христианских исповеданиях: православии, католичестве, лютеранстве, реформаторстве и др. Различия относятся к следующим трем главным положениям в учении о спасении: искуплению или значению крестной жертвы Иисуса Христа; Царству Божию как цели спасения человека; духовной жизни как условию спасения человека.

В своем учении о спасении православие исходит из понимания: “Бог есть любовь”

Православие не разделяет доминирующей в католичестве и протестантизме юридической концепции искупления, гласящей, что жертва Христова была обусловлена необходимостью удовлетворения правосудию Божию за грех Адама и его потомков, которые, нарушив закон Божий, оскорбили Его и тем самым заслужили себе вечное наказание. Христос же взял на Себя это наказание, искупив (т.е. выкупив), таким образом, человечество от праведного гнева Бога-Отца.

Западному христианству присуще понимание конечной цели жизни верующего человека - Царствия Божия как места, где христианин, искупленный Христом от наказания за свои грехи, получит от Бога после всеобщего воскресения возможность бесконечного блаженства. Православие не разделяет такое понимание. С православной точки зрения юридизм в понимании Царства Божия искажает существо христианства, призывающего человека к духовному совершенству, богоподобию и не к исканию наслаждения, хотя бы и духовного.

Под Царством Божиим (иначе, спасением) православие понимает состояние души, очищенной от всякого зла и приобретшей указанные в Евангелии свойства, а не внешнее оправдание человека на суде Божием, не награду (плату) за добрые дела.

Духовная жизнь в православии понимается как жизнь богоподобная ибо “Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине” По новозаветному Откровению самым существенным свойством Бога является любовь, она же составляет и все существо духовной жизни. Апостол Павел подчеркивает первостепенное значение любви в следующих замечательных словах, известных как “гимн любви”: “Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая, или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так - что могу и горы переставлять, а не имею любовь, - то я ничто. И если я раздам все именуемое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею - нет мне -в том никакой пользы”.

Главным свойством истинной любви является бескорыстная жертвенность. Истинная любовь несовместима с ненавистью к одному какому-либо человеку. Любящий - радуется, ненавидящий - страдает. В этом суть призыва Иисуса Христа любить и врагов своих. Жизнь без любви теряет и радость, и смысл - это истина достаточно известная. Но как сделать любовь постоянным свойством души, не зависимым ни от каких условий жизни, - это основной вопрос для каждого человека.

Православие указывает на необходимость избегать иллюзии любви, “переодетого эгоизма”, когда любовь к другому есть не более как искание собственного удовлетворения и наслаждения. Такая псевдолюбовь развивает в человеке эгоизм, разрушая и калеча личность, делает ее в конечном счете неспособной к истинной любви и, следовательно, к тому, что именуется счастьем.

В православии особое, исключительное внимание обращается на приобретение смирения - свойства, противостоящего гордости, основе и источнику эгоизма и всех страстей человеческих. Гордость отчуждает личность от всех других, делает ее асоциальной, лишает ее любви, т.е. Бога. Личность не может жить без любви, вне духовного общения с другими, и потому гордость, как тюремная стена, замыкая человека в себе, неизбежно убивает его. Опасность же гордости очень велика у аскета. Его духовная жизнь всегда сопряжена с переживаниями глубокой радости, с развитием совершенно новых способностей и обнаружением огромных сил, скрытых от обычного человека. Если все это подвижник не ставит целью своей жизни, если не увлечется, не соблазнится, не “падет”, а в смирении продолжает свой подвиг бескорыстного стремления к Истине, он достигает состояния предельного богоподобия и становится светильником своей земли, своего народа.

2.Этика общения в православной культуре.

Вкратце коснемся некоторых основных понятий нравственного богословия. Жизнь человека проходит одновременно в трех сферах бытия:
- природной;
- общественной;
- религиозной.
Обладая даром свободы, человек ориентирован:
- на собственное бытие;
- на этическое отношение к окружающему миру;
- на религиозное отношение к Богу.
Основной принцип отношения человека к собственному бытию есть честь (указывающая, что есть человек), при этом нормой является целомудрие (индивидуальная неприкосновенность и внутренняя целостность) и благородство (высокая степень нравственной и интеллектуальной сформированности).
Основной принцип отношения человека к ближнему - честность, при этом нормой являются правдивость и искренность.
Честь и честность суть предпосылки и условия религиозного благочестия. Они дают нам право со дерзновением обращаться к. Богу, сознавая свое собственное достоинство и видя в то же время в другом человеке со-путника к Богу и со-наследника Божией благодати.
Упражнению в благочестии (см.: 1 Тим. 4, 7), преуспеванию в нем (см.: 1 Тим. 6, 11) должна быть подчинена вся жизнь верующего человека, который призван оставаться при этом духовно-трезвенным и не обольщать свое сердце, рискуя впасть в пустое благочестие (см.: Иак. 1, 26).
Благочестие - это как бы вертикаль, устремленная от земли к небу (человек <-> Бог), церковный этикет - это горизонталь (человек <-> человек). При этом нельзя подняться к небу, не любя человека, и нельзя любить человека, не любя Бога: Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает (1 Ин. 4, 12), и не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Ин. 4, 20).
Таким образом, духовными основаниями определяются все правила церковного этикета, которые должны регулировать отношения между верующими, устремленными к Богу.
Существует мнение, что "манерничать ни к чему", так как Бог смотрит на сердце. Последнее, конечно, верно, но ведь и сама добродетель оскорбляет, если она соединяется с отталкивающими манерами. Безусловно, что за блестящим обхождением могут скрываться ужасающие намерения, что связано со знаковым характером нашего поведения, когда, скажем, жест может открывать истинное наше состояние или желание, но может и скрывать. Так, Понтий Пилат в одном современном романе, умывая руки на суде над Христом, дает этакое толкование своему жесту: "Пусть хоть жест будет элегантен и символ безупречен, коль поступок бесчестен". Подобные способности людей с помощью многозначности жеста, хороших манер скрывать худое сердце не могут служить оправданием при отсутствии церковного "хорошего тона". "Плохой тон" в храме может стать претыканием малоцерковного человека на его пути к Богу. Вспомним стенания и жалобы новообращенных, которые приходят в храмы и встречают там порой просто варварское отношение к себе со стороны тех, кто считает себя воцерковленным. Сколько грубости, примитивного менторства, неприязни и непрощения можно встретить в иных общинах! Скольких людей - в особенности из числа молодежи и интеллигенции - утеряли приходы из-за этого! И когда-то они, эти ушедшие люди, придут вновь в храм? И какой ответ дадут те, кто послужил таким соблазном на пути к храму?!
Богобоязненный и церковно-воспитанный человек, если и видит что-либо неблагопристойное в поведении иного, лишь с любовью и уважением исправляет брата или сестру. Показателен в этом отношении случай из жития преподобного Арсения Великого: "Старец сей удержал одну привычку из своей мирской жизни, именно - иногда он, садясь, полагал ногу за ногу, что могло показаться не совсем благопристойным. Некоторые братия видели это, однако никто из них не осмелился сделать ему замечание, потому что все весьма уважали его. Но только один старец, авва Пимен, сказал братии: "Пойдите к авве Арсению, и я сяду при нем так, как иногда садится он; тогда вы сделайте мне замечание, что я не хорошо сижу. Я стану просить у вас прощения; вместе с тем мы исправим и старца".
Они пошли и сделали так. Преподобный же Арсений, поняв, что так неприлично сидеть иноку, оставил свою привычку" (Жития святых. Месяц май. День восьмой).
Вежливость, как составляющая этикета, у человека духовного может стать средством привлекающим благодать Божию. Обычно под вежливостью понимают не только искусство проявлять внешними знаками то внутреннее уважение, которое мы имеем к человеку, но и искусство быть приветливым с людьми, к которым мы не имеем расположения. Что это - ханжество, лицемерие? Для человека духовного, знающего сокровенную диалектику внешнего и внутреннего, вежливость может стать средством на пути стяжания и развития смирения.
Известно выражение одного подвижника: делай внешнее, а за внешнее Господь даст и внутреннее, ибо внешнее принадлежит человеку, а внутреннее - Богу. При появлении внешних признаков добродетели сама добродетель постепенно возрастает в нас. Вот как мудро писал об этом епископ Вениамин (Милов):
"Кто предупреждает приветствия других своим приветствием, выражает ко всем услужливость, почтительность, всех предпочитает всюду себе, молчаливо терпит разные огорчения и всемерно напрягается мысленно и практически и в самоуничижении ради Христа, тот первое время переживает немало тяжелых и трудных для личной гордости минут.
Но за безропотное и терпеливое исполнение заповеди Божией о смирении на него свыше изливается благодать Святого Духа, смягчает его сердце для искренней любви к Богу и к людям, и горькие переживания его сменяются сладостными.
Так действиями любви без соответствующих чувств любви в конце концов вознаграждается излиянием в сердце небесной любви. Смирившийся начинает чувствовать в окружающих лицах родных во Христе и располагается к ним благожелательностью".
Об этом же писал епископ Феофан Затворник: "Действующий по-церковному, как следует, непрерывно проходит науку благоговеинства пред Богом, с посвящением Ему всего".
В общении с людьми - и церковными, и нецерковными - святые отцы советуют помнить о том, что надо бороться не против грешника, но против греха и всегда давать человеку возможность исправиться, помня при этом, что он, покаявшись в тайниках своего сердца, может быть, уже помилован Богом.
Мы видим, таким образом, что, в отличие от светского этикета, правила поведения в церковной среде, будучи теснейшим образом связаны с благочестием, ведут к очищению и преображению сердца Божией благодатью, которая даруется труждающемуся и подвизающемуся. Поэтому церковный этикет должен пониматься не только как свод правил поведения, принятых в целях сохранения церковного организма, но и как путь восхождения ко Христу.
Для облегчения пользования этим небольшим пособием мы разделили его на следующие части: правила поведения на приходе; правила поведения в монастырях; как вести себя на приеме у епископа; поведение православного вне церкви.

Само собой разумеется, православие не знает автономной этики, которая пред-ставляет преимущественную область и своеоб-разный духовный дар протестантизма. Этика для православия религиозна, она есть образ спасения души, указуемый религиозно-аскетически. Религиозно-этический максимум здесь достигается, поэтому, в идеале монаше-ском, как совершенном следовании Христу в не-сении креста своего и самоотречения. Высшие добродетели для монашества суть достигаемое чрез отсечение своей воли смирение и хранение чистоты сердца. Обеты безбрачия и нестяжания являются только средством для этой цели, хотя и не для всех обязательным, как обязательна самая цель. Православие не имеет разных масштабов морали, но употребляет один и тот же масштаб в применении к разным поло-жениям в жизни. Оно не знает и разной морали, мирской и монашеской, различие существует лишь в степени, в количестве, а не в качестве. Можно в этом прямолинейном максимализме монашеского идеала видеть нежизненность и

Мироотреченность православной морали, ко-торая оказывается безответна пред вопросами практической жизни в ее многообразии. Поэто-му может казаться, что преимущество оказы-вается здесь на стороне гибкого и практичного католицизма с его двумя моралями, для совер-шенных и несовершенных (заповеди и советы), так же как и протестантизма с его мирской этикой повседневной честности. Нельзя отри-цать, что всякий максимализм труднее мини-мализма, и в своих неудачах и искажениях мо-жет вести к худшим последствиям. Однако негибка и максималистична сама истина, ко-торая терпит неполноту своего осуществления, но не мирится с умалением и полуистинами. Христианский путь есть путь узкий, и нельзя его расширять. Поэтому в основных принципах не может быть сделок или уступок в сторону приспособления. Однако упрек в мироотреченности православия должен быть отстранен. Он может быть применяем, самое большее, к одно-му лишь из исторических ликов православия, определившемуся под односторонним и чрез-мерным влиянием восточного монашества с дуалистическим и псевдоэсхатологическим пес-симизмом в отношении к миру. Но оно совер-шенно не может быть применимо ко всему пра-вославию, которое полно света Преображения и Воскресения. Православие может быть опре-делено с этической стороны как душевное здоровье и равновесие, для которого, при всей

Трагической серьезности, свойственной «цар-ству не от мира сего» остается место и для оптимистического, жизнерадостного отношения к жизни и в пределах земного существования. Монашествование есть не единственный и, во всяком случае, далеко не всегда труднейший образ делания заповедей Христовых, и это ста-новится очевидным, если мы остановим внима-ние на составе святых, прославляемых Церковью: здесь мы имеем, наряду с героями мона-шеского аскетизма, и мирских деятелей — благочестивых воинов, царей и князей, бла-гочестивых жен и матерей, и это есть прямое свидетельство известной равноценности разных путей. Каждый должен быть монахом или ас-кетом в сердце своем. И если можно говорить о монашествовании, как о необходимом для всякого христианина, то это относится лишь ко внутреннему самоотречению ради Христа, ко-торого надо возлюбить больше всего в мире и больше своей собственной жизни, Этим от-вергается языческое погружение в мир, безраздельное и безграничное, и установляется необходимость аскетического ему противоборст-ва, при котором имущие должны быть, по сло-ву ап. Павла, как неимущие. Это есть хождение пред Богом, прохождение своего пути жизни с мыслью о Боге, с ответственностью пред Ним, в непрестанной поверке своей совести. Работа над внутренним человеком называется иногда в православной аскетике «духовным художест-

вом», т.е. приравнивается к искусству. Любовь ко Христу является внутренним солнцем жизни, к которому она поворачивается во всех своих проявлениях. И этим установляется особый образ аскетического приятия этого ми-ра и его жизни, аскетического труда и творчест-ва в нем. Не осуждаются и не упраздняются никакие области жизни, как таковые: «каж-дый должен оставаться в том звании, в каком он призван» (Кор. 7,20), научал ап. Павел, и, однако, во всем быть христианином. Чрез это внутреннее духовное делание создается мир христианских ценностей в государстве, в хозяйстве, в культуре, возникает то, что называется духом жизни. Православие являло силу свою в воспитании народов востока, — Византии, России, славянских народностей с их своеобразною историей, и оно, конечно, не исчерпало эти свои силы и стоит теперь пред новыми задачами (о чем ниже).

На основании сказанного установляется исторический релятивизм задач и средств, вооб-ще методов православной морали при единстве и абсолютности цели, при ее христоцентризме. Человек живет в мире и в его истории, он подвластен принудительной необходимости этого мира, но он не принадлежит ему и способен возвышаться над ним. Чрез это противоборство сил мира и духовных устремлений в челове-ке установляется та историческая диагональ, по которой движется жизнь в ту или иную эпоху.

вого. Характер православных определяется, как основными чертами, смирением и любовью. От-сюда та благожелательная скромность, искрен-ность и простота, которая столь несовместима с духом прозелитизма и властности (compelle in-trare), свойственным римскому католичеству. Православие не убеждает и не завлекает, оно пленяет и притягивает, это есть его образ дей-ствия в мире. На нем лежит печать Иоанновского христианства: «дети, любите друг друга!». И эта любовь ко всякому, даже без различия его веры, есть черта, объединяющая православных старцев и подвижников и свет-ских писателей, в сознании своем даже удаляю-щихся от православия, каковы: Л. Толстой, Лесков и др.). Православие воспитывает преж-де всего сердце, и в этом состоит главное его отличие, источник как его превосходства, так и его слабости, может быть, более всего проявляемой в воспитании религиозной воли. Христианская этика, как она развивается в разных христианских исповеданиях, хотя и отражает на себе вероучительные их различия, но, вместе с тем, запечатлена и особым харак-тером разных народов, как и их исторических судеб. Практическая мораль, христианская фи-лантропия есть область, в которой менее всего ощущается разделение христианского мира, и на этой почве он и легче всего объединяется (Стокгольмское движение « Life and Work» на-ших дней). И думается, что во

Взаимном обще-нии разные христианские народы, принадлежа-щие к разным исповеданиям, могут и теперь взаимно поучаться друг от друга. В частности запад может восполнить свою сухость вдохно-венностью православия, православный же вос-ток может многому научиться в области рели-гиозного регулирования обыденной жизни у христианского запада. Ибо Марфа и Мария хотя и различны были между собою, однако обе были возлюблены Господом.

Страница сгенерирована за 0.11 секунд!