Марина Андреевна Журинская (26 июня 1941 - 4 октября 2013, Москва) - советский и российский журналист, публицист, лингвист, редактор православного журнала «Альфа и Омега». Кандидат филологических наук.
Биография
Дочь Андрея Михайловича Чумикова, работника Министерства финансов СССР. Окончила Филологический факультет МГУ, защитила диплом по хеттологии. Стажёром попала по распределению в Институт языкознания, где её областью занятий стала лингвистическая типология. Проработала в институте почти 20 лет. Автор более сотни научных трудов. В середине 1970-х годов Марину Журинскую назначили координатором проекта ИЯ АН СССР «Языки мира», вела проект до 1986 года.
В 1975 году приняла православное крещение с именем Анна. С 1994 года издатель и редактор журнала «Альфа и Омега». Член редколлегии сборника «Богословские труды». Много публиковалась в журнале «Фома».
Книга Марины Журинской «Мишка и некоторые другие коты и кошки: строго документальное повествование», посвящённая жившему долгое время у неё в семье коту Мишке, была издана в Нижнем Новгороде и выдержала два переиздания (2006, 2007, 2009).
С 1 июля 2013 года легла в больницу в связи с ухудшением состояния. Скончалась 4 октября 2013 года в Москве.
Соболезнования в связи с кончиной Марины Журинской выразил Патриарх Кирилл.
Семья
Первый муж - Альфред Наумович Журинский, второй - Яков Георгиевич Тестелец.
Цитата
Даже если куда-то денется Русская Православная Церковь, - что невозможно, но даже если она куда-то денется и в ней останется один священник - горький пьяница и заведомый стукач - я останусь его последней прихожанкой и мы вместе будем оплакивать наши грехи.
нет даты рождениянет места рождения
Марина Андреевна Журинская (род. 1943) - советский и российский журналист, публицист, лингвист, редактор православного журнала «Альфа и Омега». Кандидат филологических наук.
Биография
Марина Журинская - выпускник филологического факультета МГУ, защитила диплом по хеттологии. Стажёром попала по распределению в Институт языкознания, где ей сразу досталась лингвистическая типология - область, которой обычно занимаются сотрудники с большой выслугой лет. Проработала в институте почти 20 лет. Автор более сотни научных трудов. В середине 1970-х годов Марину Журинскую назначили координатором проекта ИРЯ АН СССР «Языки мира», вела проект до 1986 года.
В 1975 году приняла православное крещение с именем Анна. С 1994 года издатель и редактор журнала «Альфа и Омега». Член редколлегии сборника «Богословские труды».
Книга Марины Журинской «Мишка и некоторые другие коты и кошки: строго документальное повествование», посвящённая жившему долгое время у неё в семье коту Мишке, была издана в Нижнем Новгороде и выдержала два переиздания (2006, 2007, 2009).
Цитаты
Даже если куда-то денется Русская Православная Церковь, - что невозможно, но даже если она куда-то денется и в ней останется один священник - горький пьяница и заведомый стукач - я останусь его последней прихожанкой и мы вместе будем оплакивать наши грехи.
Альфа и Омега Марины Журинской. Эссе, статьи, интервью
Марина Андреевна ЖуринскаяАнна Александровна Данилова
Книга М. А. Журинской (1941–2013), бессменного редактора православного журнала «Альфа и Омега», готовилась к годовщине смерти автора. В этот сборник вошли статьи, эссе, интервью разных лет. Марина Андреевна, искренний и открытый человек, рассуждает в них обо всем на свете: о вере православной, о жизни общественной и семейной, об искусстве и природе. Взгляды автора часто оригинальны. Книга будет интересна всем думающим людям.
Марина Журинская
Альфа и омега Марины Журинской. Эссе, статьи, интервью
Допущено к распространению Издательским Советом Русской Православной Церкви
ИС Р14-416-1466
© Тестелец Я.Г., текст, 2015
© Данилова А.А., составитель, 2015
© PRAVMIR.RU, интернет-портал «Православие и мир», 2015
© Издательство «ДАРЪ», 2015
Письма Диотимы
Как известно, Герцена разбудили декабристы. Безвременно разбуженный пытливо осмотрелся и принялся будить разночинцев, которых было много, и никто не брался предсказать, какое количество спящего народу растолкает неистово-сознательная молодежь. У нас, православной молодежи девяностых, были свои будильники и вдохновители, герцены и декабристы. В Церкви мы были дикарями, но наши глаза еще не растеряли своего огня, а сердце умело пылко и взволнованно биться от неожиданных встреч и таинственных известий. Россия тогда была перед Вторым пришествием, а молитва в церковных руинах вдохновляла больше кафедрального великолепия.
Потом появился Кураев, лекции Осипова, из громокипящего кубка Москвы доходили неясные слухи то об открывшемся богословском институте, то об необычайно содержательном журнале или посмертных вещаниях старцев. Из столицы к нам, в провинцию, спешили пыльные курьеры, или, как их тогда называли, «книжники», – вестники церковных издательств, и мы жадно набрасывались на обрывки столичного великолепия, на разрозненные номера журналов, на отдельные тома книг. Москву я чувствовал руками – они просто обрывались от бесчисленных сумок, чреватых книгами, и так после каждой поездки. И я, и мои новые церковные товарищи, большинство из них, из тех, кто сейчас преподает, пишет книги, возглавляет архиерейские кафедры и монастыри, прошли один путь, отправной точкой которого было иподиаконство – послушание прислуживать епископу во время богослужения.
Среди нас были школьники, студенты, иногда молодые ученые. Просто – прибившаяся к Церкви молодежь. Ничего серьезного и отрадного. Я встретил только одного человека, который на эту молодежь смотрел с вдохновляющей надеждой, взглядом, ободряющим к жизни и творчеству. Марина Андреевна Журинская. Человек, умевший правильно будить. Вы спросите, и вполне справедливо: как же она «будила», многие тогда и имени ее не знали? Имени не знали, это верно. Но ее легендарный журнал «Альфа и Омега» читался всеми моими приятелями, читался порой жестоко и безжалостно, его зачитывали, копировали, забывали вернуть. Как-то Марина Андреевна призналась, что издает этот журнал для иподиаконов, которые потом станут епископами, священниками и богословами, и то, что они вычитывали в ее журнале, прорастет, хотят они того или нет. Так далеко она смотрела, разглядев в нас, в мальчишках, будущий лик и голос Церкви. Тогда я не обратил внимания на эти слова (как много слов, на которые я не обращал тогда внимания!), и лишь теперь понимаю, как мало людей, способных так смотреть и так видеть.
Однажды я спросил у Марины Андреевны:
– Можно мне называть вас Диотимой? Вы не обидитесь?
– Ах, отче, не вы первый называете меня так.
У Сократа была Диотима. Об этой удивительной женщине рассказывает платоновский «Пир». Сократу повезло – он встретил человека, который научил его не просто смотреть, но видеть. Случается, что одаренный быть Сократом так и не встретит свою Диотиму. А бывает, наоборот, – Диотиме не везет с сократами. У Марины Андреевны случались сократы, но я не боюсь, что не принадлежу к их числу. Но я видел настоящую Диотиму. Она учила видеть и обладала удивительным даром отрезвляющей мысли.
Чудом было то, что мы вообще встретились. Какие были шансы на эту встречу? Марина Андреевна – блестящий ученый, автор научных трудов, редактор серьезного журнала, кроме того, – живет в Москве и старше меня значительно. А в белорусском городе Гомеле неприлично молодой монах в только что открытом монастыре случайно добыл несколько номеров «Альфы и Омеги», оставленных очередными заезжими «книжниками» на дне пустых коробок. Открыл журнал и – возблагоговел! Аверинцев, Флоровский, Мейендор, Лосский – и ничего лишнего и пустого. Это было событие!
Такой литературы мне еще не встречалось, и я решил узнать больше об этом удивительном издании. Обнаружил номер телефона. Дозвонился. И со мной стали разговаривать! На другом конце провода в далекой Москве весело и доброжелательно, долго и вдумчиво со мной говорила самая мудрая женщина на свете. Это было в 1995 году. И мы стали беседовать регулярно, и я узнал, что не такие уж мы и чужие: легендарный журнал – ровесник нашего монастыря, а мама Марины Андреевны происходит из Гомеля. Очень волнительно было мне встретиться лично. У нашего настоятеля, архимандрита Антония (Кузнецова), хранились письма владыки Варфоломея (Ремова), и мы предложили их опубликовать в родном для нас журнале. Мне выпала честь отвезти их в Москву. Я, как это водится, ошибся квартирой, но в конце концов добрался по адресу. Две пожилые, но очень внимательные и добрые женщины, какой-то старинный компьютер, шкафы с книгами. Мне бы хотелось подробно описать эту первую встречу, но я тогда был слишком молод и страшно волновался. Это была старая квартира Марины Андреевны, и я бывал там еще раз, и чудесный, теперь уже ставший легендарным кот Мишка позволил себя погладить.
А потом как-то неожиданно у нас завязалась переписка, длившаяся почти десять лет. О чем мы там переписывались, перешептывались на письме? Сейчас это важно только для меня. У нее было какое-то врожденное здравомыслие и дар трезвости, которым она делилась щедро, одной фразой, взглядом, жестом внося ясность в, казалось, безнадежно запутанный вопрос. Марина Андреевна через письма хорошо знала нашу жизнь и добрую (и даже худую) половину братии, ни разу не видев никого из них. И еще она имела дар убеждения. Довольно долго она уговаривала меня что-нибудь написать для журнала, и я поддался уговорам. С тех пор не могу остановиться.
Только не подумайте, что мы отсылали друг другу философские трактаты. Все было просто, человечно, сердечно. У Марины Андреевны было уникальное чувство юмора, и она умела даже свои проблемы со здоровьем обратить в изящную шутку. Вот она пишет:
«Молитвенник из меня никакой, но мне ли не знать, что такое ноги! При чтении беллетристики (грешна!) я обращаю внимание на то, что герои ходят, идут куда-то пешком, прогуливаются, – и какое же это блаженство. Одно утешение: даже при желании я никак не могу идти на совет нечестивых». Люди, близко знавшие Марину Андреевну, ее проблемы со здоровьем знают цену этой улыбки, как тяжело ей давался этот чудесный юмор, это очаровательное озорство.
Много лет Марина Андреевна хотела написать текст о христианском прочтении «Левконои». Это знаменитое стихотворение Горация, которое мало кто читал целиком, но многие помнят знаменитое carpe diem – «лови момент», «хватай мгновение». У нее был дар радоваться жизни, ее простым дарам, ее детским тайнам и утешениям. Она любила людей, кошек, цветы, музыку, просто жить – ей очень нравилось, и так надеешься, что на Пасху снова получишь от нее «букет восторгов»:
«А как растут у меня кактусы! А сколько их и какие есть неожиданные! А какие фиалки расцветают небывалые! А как пышно растет мое кошачье собрание на пианино! К Вашему дракончику присоединился такой же стеклянный крокодильчик, и как же им хорошо! А какую пасху я сделала!» А в конце непременно будет какая-нибудь святая и дурашливая подпись:
«Остаюсь, добрейший и проникновеннейший отче…
От души любящая Ваше Высокопреподобие…
Ныне дающая волю своему неугасимому стремлению к непрестанной радости и дерзающая считать себя близкой Вам по умонастроению и душевному устроению раба Божия Анна».
Однажды она написала: «Вот уж и праздник наступил. Поздравляю, поздравляю, поздравляю, и радуйтесь без конца и края, потому что с нами Бог и Его Пречистая Матерь. И этого у нас не отнять». Моя дорогая Диотима сейчас на руках у Бога. Она любила жить, и сейчас более жива, чем мы, и этого у нее уже никому не отнять. А от чего же так грустно? От разлуки, конечно. Но это все пройдет. Как говаривала Марина Андреевна, «ужо там наобщаемся».
Архимандрит Савва (Мажуко)
Вместо предисловия
Без московской ругани
Свидетельствовать
Марина Журинская: Масс-медиа должно иметь одно свойство: оно должно быть средообразующим. Вокруг него должны собираться единомышленники.
Конечно, СМИ может добиться временного успеха, если будет искать себе аудиторию такую, чтобы ей потрафить, но это дело в перспективе обреченное, тем более когда мы говорим о христианской журналистике. Христианская журналистика – это не пропаганда, это – свидетельство.
Нам никто не сулил успеха, нам говорили: в мире будете иметь скорбь. А дальше сказано, но мужайтесь, Я победил мир. Не сказано: Я вам дам победу над миром, – нет. Я победил мир. Мы живем в спасенном мире.
Когда еще не было политкорректности, в Америке в XIX веке, когда давали объявление о приеме на работу, оскорбительным образом писали «ирландцев просим не беспокоиться». Если абстрагироваться от политкорректности, то условных ирландцев просят не беспокоиться – спасать мир не надо, он спасен. А надо свидетельствовать, что он спасен.
Мы должны сами этим жить, должны испытывать радость о Господе и о радости свидетельствовать. Это, конечно, очень трудно, но идеальное православное СМИ будет руководствоваться тезисом апостола Павла: Непрестанно молитесь, всегда радуйтесь, за все благодарите. Вы это часто встречаете в православных СМИ? А «слава Богу за все» святителя Иоанна Златоуста – часто?
Анна Данилова:Свидетельство – для журналистики необычное понятие. О религиозной журналистике говорят в самых разных словах – проповедь, пиар, аналитика…
М. Ж.: Нормальным православным издательством руководят, простите меня, миряне (при всем моем уважении к носителям священного сана, они обязательно должны в этом деле присутствовать, но работают миряне). Следовательно, это частный случай апостолата мирян.
А что такое апостолат мирян?
В этой биографической статье не указано место рождения . Вы можете помочь проекту, добавив место рождения в текст статьи.
Марина Андреевна Журинская (род. ) - советский и российский журналист, публицист, лингвист , редактор православного журнала «Альфа и Омега ». Кандидат филологических наук.
Биография
Марина Журинская - выпускник филологического факультета МГУ , защитила диплом по хеттологии. Стажёром попала по распределению в , где ей сразу досталась лингвистическая типология - область, которой обычно занимаются сотрудники с большой выслугой лет. Проработала в институте почти 20 лет. Автор более сотни научных трудов. В середине 1970-х годов Марину Журинскую назначили координатором проекта ИРЯ АН СССР «Языки мира», вела проект до 1986 года.
В 1975 году приняла православное крещение. С 1994 года издатель и редактор журнала «Альфа и Омега ». Член редколлегии сборника «Богословские труды».
У Марины Журинской живет кот Мишка, её книга «Мишка и некоторые другие коты и кошки: строго документальное повествование» была издана в Нижнем Новгороде и выдержала два переиздания (2006, 2007, 2009).
Марина Андреевна Журинская (1941-2013) (фамилия по первому мужу – Альфреду Журинскому, девичья фамилия неизвестна) окончила Филологический факультет МГУ, защитила диплом по хеттологии, работала в Институте языкознания РАН, где ее областью занятий стала лингвистическая типология. В середине 1970-х годов была назначена координатором проекта ИЯ АН СССР «Языки мира», вела проект до 1986 года. Кандидат филологических наук, имеет более 100 публикаций на лингвистические темы. Переводчик с немецкого (лингвистические работы, богословские тексты, а также Гадамер и Швейцер). С 1994 года издатель и редактор журнала «Альфа и Омега». Член редколлегии сборника «Богословские труды».
В 1975 г. под влиянием лекций С. С. Аверинцева приняла крещение у отца Александра Меня под именем Анна. После 1986 года оставила редактирование лингвистических трудов и полностью переключилась на православную публицистику. В 1994 году основала под влиянием круга Аверинцева православно-просветительский журнал «Альфа и Омега», главным редактором которого была вплоть до своей смерти. Скончалась в Москве 4 октября 2013 г. после тяжелой болезни.
Марина Андреевна была редактором от Бога
Я был знаком с Мариной Андреевной более двадцати лет, и благодарен за это Богу. Она была удивительным человеком, настоящим христианским интеллигентом.
В 1970-1980-е годы в Церковь пришло немало людей ее круга. Далеко не все в ней остались. Многие из них видели в Церкви некую альтернативу существующему строю и, поэтому, когда строй рухнул, Церковь им оказалась не очень-то и нужна. Уходили они далеко не всегда тихо и спокойно, наоборот ― многие вполне демонстративно. Марина Андреевна, в отличие от других, осталась до конца. Духовное чадо отца Александра Меня и отца Глеба Каледы, дружившая с лаврскими монахами, она была человеком, укорененным в православной традиции, что не мешало широте ее взглядов на церковную жизнь. Придя когда-то в Церковь, она увидела в ней Тело Христово. Не политическую силу, не просто среду, в которой удобно говорить на модные темы, а именно Христа, Которому она была верна до самой смерти. И она привела к Богу очень многих людей, сама став для них, если можно так выразиться, дверью в Церковь.
Марина Андреевна была человеком необыкновенно глубоким. Каждый, кто читал ее размышления над текстом Священного Писания, мог в этом убедиться. Делом ее жизни был журнал «Альфа и Омега». Удивительно, как редакция, состоявшая из нескольких немощных женщин, но руководимая и вдохновляемая Мариной Андреевной, могла на протяжении двадцати лет издавать такой серьезный богословский журнал ― единственный в своем роде, в какой-то момент занявший первое место среди нашей церковной периодики. В этом ее огромная заслуга перед Русской Церковью. Принимая скромное участие в этой работе, я был свидетелем тому, как непросто, какими трудами давался каждый новый номер журнала, и какая радость была, когда он выходил и получался не хуже, а чаще всего - лучше предыдущего.
И надо сказать, что Марина Андреевна была редактором от Бога. Она умела, например, разглядеть будущего автора «Альфы и Омеги» в человеке, с которым случайно познакомилась, находясь в больнице. Даже в повседневной жизни она умела находить темы для серьезного обсуждения и исследования.
Господь судил ей прожить очень интересную жизнь, но в конце жизни послал ей тяжелое испытание болезнью. Она переносила его в полном сознании и с покорностью воле Божией.
Господь да упокоит душу новопреставленной рабы Божией Анны в селениях праведных! Будем помнить ее и молиться об упокоении ее бессмертной души.
Марина Андреевна – это целый мир
Директор просветительского православного форума «Православие и мир» Виктор Судариков:
Переводчик, издатель, редактор, христианский мыслитель, специалист по комнатным растениям, художник-ювелир, коллекционер и многое-многое другое…
Но главное – это, конечно, вера – которая «в ребрах», которая определяет все мысли и дела, которая делает человека свободным и способным к тому, чтобы духовно расти выше и выше.
Она была духовным чадом и ученицей выдающихся пастырей XX века – прот. Александра Меня (о котором рассказывала как о весьма строгом и серьезном духовнике, не принимая отношения к нему некоторых экзальтированных его почитателей) и прот. Глеба Каледы.С Мариной Андреевной нас познакомил в храме Иоанна Предтечи на Пресне о. Андрей Кураев. Потом я иногда бывал в ее удивительной квартире, наполненной книгами, диковинными растениями (часть из них стояли в специальных закрытых колбах) и картинами Елены Черкасовой; даже готовил некоторые публикации для «Альфы и Омеги». Марина Андреевна любила и ценила друзей, заинтересованно расспрашивала о моих детях…
Ее наследие – огромно. Интереснейший богословский журнал «Альфа и Омега», выходивший с начала 1990х годов, коллекция картин, множество собственных статей и переводов. Талантливый человек – талантлив во всем. Мало кто знал, что у Марины Андреевны были дипломы ВДНХ за выращенные экзотические растения. В преклонном возрасте она прекрасно освоила изготовление различных украшений – ее «цацки и бряки».
Да, еще Марина Андреевна любила своего кота Мишку и даже писала о нем…
Помню, как однажды, Марина Андреевна процитировала мне древнюю аскетическую мудрость о том, что Господь призывает к Себе человека в тот момент, когда тот лучше всего к этому готов. И заключила - «Если Господь продлевает мою жизнь, значит дает мне еще время покаяться».
Теперь колос созрел.
Царства Небесного рабе Божией Анне…
Не помню, чтобы ее поступки или слова были вне христианского понимания жизни
Священник Михаил Исаев, клирик храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском:
- Я познакомился с Мариной Андреевной в конце девяностых, когда еще не был ни священником, ни даже диаконом, а учился в богословском институте. Пришел в редакцию «Альфы и Омеги», где меня встретила Марина Андреевна и приняла в число сотрудников журнала. С тех пор мы тесно и много общались, а когда меня рукоположили, то через какое-то время усилились и духовные связи, я стал духовником Марины Андреевны. Одним из последних я причащал ее в больнице.
Мы говорили с Мариной Андреевной на самые разные темы, и всегда, даже если речь шла о каких-то бытовых вещах, я поражался ее мудрости. Не помню, чтобы какие-то ее поступки или слова были вне христианского понимания жизни. Столько замечательных советов она мне дала, так многому научила! Общение с ней духовно укрепляло. Многие отмечали, что после разговора с Мариной Андреевной чувствуешь себя окрыленным. Вечная ей память!
Всё, что она делала, делала неравнодушно
Александр Дворкин, профессор ПСТГУ:
Несколько лет назад, когда мы собирались в память об отце Глебе Каледе, Марина Андреевна немного иронично сказала, что когда делишься воспоминаниями об ушедшем человеке, всегда говоришь «я и он». Думаю, сейчас, когда мы вспоминаем дорогую Марину Андреевну, не надо этого стесняться: это естественно, потому что мы все члены единой Церкви, общаемся друг с другом и всегда других воспринимаем именно через призму их общения с нами.
Поэтому хочу вспомнить, как мы познакомились с Мариной Андреевной. Это было 21 год назад. Сам момент встречи я пытался вспомнить, но не смог. После возвращения из Америки, когда я начал работать в Отделе религиозного образования у отца Глеба Каледы, Марина Андреевна часто там появлялась. Потом она стала частью той маленькой общины, которая сложилась вокруг отца Глеба в Высоко-Петровском монастыре. Жили они с Яковом Георгиевичем на улице с труднопроизносимым названием Краснопролетарская, которая находилась в пешеходном расстоянии от монастыря, в доме с очень хитрой системой квартир – лифт посередине, а с двух сторон от него квартиры. Подъезд был разорен: даже ступени на лестнице шли вкривь и вкось, непонятно, можно будет по ним в следующий раз пройти или всё провалится. Впрочем, для начала 90-х ничего удивительного.
И вот, после этой разрухи я заходил в квартиру и попадал в совсем другой мир. Внешний распад забывался: тут были книги , невероятные экзотические комнатные цветы в горшках и, конечно, кот Миша, который спал в царственных позах на всех креслах. Помню, я сразу взял Мишу на колени, и Марина Андреевна сказала: «Осторожно, он только священникам позволяет чесать ему брюхо». Но мне позволил.
Общение с Мариной Андреевной было очень интенсивным, потому что она заставляла работать, заставляла мыслить и делать. Появлялись самые первые проекты. Как-то Марина Андреевна вызвала меня и сказала: «Будет новый богословский журнал, он необходим, и возникла идея, чтобы вы были его главным редактором». Я просто сел на месте. У меня уже тогда столько послушаний было: и Бутырка, и сектами начал заниматься, и преподавал. Но я понял, что не получится у меня просто так отказать Марине Андреевне, и пошел к отцу Глебу, поговорил с ним. Отец Глеб сказал: «Не волнуйтесь, я знаю, как решить этот вопрос».
Он действительно решил этот вопрос – сказал, что Марина Андреевна должна быть главным редактором. Отец Глеб понял, что это то самое место, где должна быть Марина Андреевна, что это работа, которую она вытянет и которая позволит ей раскрыться. Действительно, благодаря этому Марина Андреевна раскрылась и засияла еще ярче, чем когда я знал ее в том узком кругу. Ее личность, обаяние, многогранные таланты открылись для огромного количества людей, журнал стал микрокосмом, преображающимся в макрокосм. Авторы и редакторы, верстальщики, друзья журнала и его читатели – все были как-то связаны друг с другом, получился очень широкий охват. И замечательно, что эта самореализация Марины Андреевны была в Церкви и для Церкви, для Христа и соответственно для каждого из нас.
Как-то после одного очень интересного разговора я спросил ее, почему она не выскажет свои мысли в статье. Тогда она сказала мне, что давно отказалась писать что-то свое – она только редактор. Я не знаю, сама ли она наложила на себя это ограничение или исполняла чье-то благословение, но прошло время, этот пост завершился, и Марина Андреевна начала писать и этим также обогатила очень широкий круг людей – несравненно шире тех, кто имел счастье быть ее непосредственными собеседниками.
Журнал «Альфа и Омега» еще ждет своего исследователя. Великое счастье, что мы знали Марину Андреевну, что она нас понуждала, утешала, что она нас редактировала. Хотя она была таким редактором, с которым часто приходилось спорить. Помню, как серьезно мы спорили с ней, когда она редактировала мои «Очерки по истории Вселенской Церкви». Но эти споры очень много мне давали. Она была серьезным и неравнодушным редактором. Всё, что она делала, делала неравнодушно. И ее неравнодушие проистекало из самого главного: она была любящим человеком с огромным сердцем. Вечная память Марине Андреевне.
Марина Андреевна продолжает свое дело, свое служение
Иеромонах Димитрий (Першин):
Два момента хотелось бы отметить, посвящая свой рассказ светлой памяти Марины Андреевны Журинской.
Прежде всего это предельная честность к себе, к слову, к своему делу, честность, совершенно невероятная для нашего мира, прозябающего в повседневной полуправде. По этой мерке она и себя судила, и горевала об этом мире.
И второе. В последние годы случалось так, что я исповедовал и причащал Марину Андреевну, но то, что я скажу, не является тайной исповеди. Почти всё время ей приходилось преодолевать очень непростую внутреннюю ситуацию, которую иногда называют депрессией.
Это было состояние, о котором писал отец Софроний (Сахаров) - ощущение внутренней пустоты, высасывающей у человека все силы. Это состояние может длиться годами и десятилетиями. Из этого вакуума она выныривала в Божественную благодать - в молитве, в таинствах Христовой Церкви, в общении с близкими людьми. И это тоже был крест, для многих незримый. В ее текстах мы не находим всей трагичности этих переживаний, потому что тексты - слово, адресованное людям, и она берегла людей.
А мы приходили к Марине Андреевне и делились с ней нашими проблемами, недоумениями, горем - и получали ответы, обретали опору в её мудрости и сочувствии, не понимая, какова цена этой деятельной любви. По точному замечанию мужа Марины Андреевны - Якова Георгиевича Тестелеца - дары Божии обычно сочетаются со страданием, налагаемым на нас. И чем выше призвание, тем тяжелее крест.
Важно, мне кажется, понять, что не просто некий человек перешел в мир иной. Уходит эпоха. Уходят люди, в которых нам явлена связь времен. Им было дано удерживать её от распада, вправляя вывихи этого мира. Среди них - отец Александр Мень, Сергей Сергеевич Аверинцев и другие - те, кто остались верны традициям высокой европейской культуры. Родные Богу, они простирали свою любовь и заботу на всех, кто нуждался в них.
Помню, когда я был студентом, Марина Андреевна направляла меня с пакетом разнообразных куриных костей и хрящиков к Сергею Сергеевичу Аверинцеву - у Сергея Сергеевича было много кошек, а кот Марины Андреевны Мишка не всё съедал, что-то оставалось. Так в голодные девяностые они помогали друг другу. Об этом ведь тоже надо было подумать, жить этим и переживать. Мне бы хотелось, чтобы мы хоть чуть-чуть последовали Марине Андреевне и в этом внимании к вроде бы мелочам, от которых зависит очень многое в судьбах и людей, и тех зверушек, цветов и иного творения, что Бог вверил нам.
Молясь об упокоении ее души, мы понимаем, что сейчас Господь открывает ей Себя, являет тайны Своего Царствия.
Незадолго до ухода Марина Андреевна говорила, что наступает момент, когда там любимых и любящих тебя людей уже больше, чем здесь, и они зовут тебя туда. Вечность обращается к нам, обретая лики и уже знакомые черты.
Но переходя туда, мы остаемся здесь. Мы незримо присутствуем во внутреннем мире всех, кого любим, и совершенно неважно, где в настоящее время пребывает наша душа. Сейчас она там, наверное, молится и о нас, ведь любовь в ее сердце стала не меньше, но больше, потому что умножилась на Божественную любовь, растворена этой любовью.
И в настоящее время Марина Андреевна продолжает свое дело, свое служение. Её свидетельство продолжается в её книгах, статьях, аудио- и видеозаписях, фильмах с её участием. Наверное, было бы правильно, если бы мы со своей стороны сделали то, что должны были, но не сделали, чтобы когда и мы перейдем эту черту, за это нам там не было стыдно.
Прожила больше, чем одну жизнь
Андрей Кибрик, доктор филологических наук, заведующий отделом типологии и ареальной лингвистики Института языкознания РАН:
Видимо, большинство знает Марину Андреевну как деятеля православной журналистики, создателя и главного редактора журнала «Альфа и Омега». Но она в своей жизни посеяла много семян, прожила, можно сказать, больше, чем одну жизнь, и в начале своей карьеры работала лингвистом в Институте языкознания. Так сложилось, что она стала координатором проекта «Языки мира». Тогда слово «проект» еще не очень употреблялось, но фактически это был объемный проект описания многих, а в перспективе - всех языков, которые есть на земле.
Вот такой неожиданный, с большим замахом проект задумали лингвисты в середине семидесятых годов. Был создан специальный формат для описания разных языков, сильно отличающихся по своему устройству, чтобы можно было их похожим образом представить. И началась масштабная работа по подготовке этого издания. Первые 12 лет Марина Андреевна выступала в качестве координатора под общим руководством Виктории Николаевны Ярцевой.
За эти, как сейчас уже кажется, недолгие годы, Марине Андреевне и коллективу, в который входил и Яша Тестелец, удалось накопить огромный материал. Как известно, потом Марина Андреевна решила заняться совсем другой деятельностью и ушла из Института языкознания, и я со временем стал ее преемником.
Все эти годы мы продолжаем работу по изданию «Языков мира», уже вышло 17 томов, все они описывают разные языки. В ближайшие месяцы выйдут еще три тома. Общий объем издания - около восьми тысяч страниц. Мы никогда не забываем, что у истоков проекта стояла Марина Андреевна Журинская, и в предисловии к каждому тому отмечаем это. Только последние несколько лет мы готовим книги, основанные на совершенно новых статьях, а примерно до 2005 года в основном издавали статьи, пусть обновленные, переработанные, но еще собранные непосредственно Мариной Андреевной. Вот какой задел она нам подготовила!
Наш небольшой коллектив всегда вспоминает, какую роль сыграла Марина Андреевна. Я думаю, что свою редакторскую руку она во многом набила в процессе работы над этими лингвистическими статьями в уже далекие советские годы. Марина Андреевна, о чем уже не раз говорили, совершила много добрых поступков. В свое время она помогла издать сборник, посвященный юбилею моего отца Александра Евгеньевича Кибрика.
Мои родители тоже были хорошо знакомы с Мариной Андреевной. Сегодня утром я приехал с дачи, с их дачи, где есть большой яблочный сад. Марина Андреевна была не только цветоводом, но и садоводом. Я вспоминаю разговоры про яблони, разные сорта яблок, как их нужно выращивать, как собирать. И я сейчас принес коробку с нашими яблоками. Хотя еды здесь более чем достаточно, я поставлю ее здесь и прошу желающих взять с собой яблоки и еще помянуть Марину Андреевну в том числе и как садовода.
Несла окружающим свет радости
Василий Глебович Каледа, доктор медицинских наук, профессор кафедры практического богословия ПСТГУ:
К Марине Андреевне семья Калед питает особую благодарность за огромнейшую, подвижническую работу над литературным наследием отца Глеба. В начале 90-х годов она была его духовной дочерью и внесла огромный вклад в увековечивание его памяти. Именно ей мы во многом обязаны выходу в свет его литературного наследия, без неё некоторые его работы так и остались бы только частью семейного архива.
Ещё в 1991 году Марина Андреевна, прочитав папину рождественскую проповедь «Волхвы», организовала её издание в виде маленькой брошюрки на газетной бумаге - тогда для нас всех это было событием. Позже, в 1994 году, незадолго до смерти о. Глеба она предложила ему написать статью о Туринской Плащанице специально для второго номера журнала «Альфы и Омеги». Статьи о Туринской плащанице папа уже писал и для ЖМП и для ряда других журналов. Чтобы облегчить ему работу, Марина Андреевна предложила сделать дайджест из его статей, на что он согласился.
Вспоминая их совместную работу над этой статьей, Марина Андреевна, с присущей ей иронией и юмором, великолепно владея литературным словом, описала различный тип авторов, с которыми она встречалась как редактор: « …Есть два типа плохих авторов. Одни дают небрежные листки и благодушно говорят: «ну, исправьте там, ну, допишите, - в общем, делайте, что хотите, это все неважно»; при этом качество готовой публикации целиком относят на свой счет и совершенно игнорируют тот факт, что печатный текст имеет мало общего с изначальным памятником мысли. Другие произносят обычно один и тот же патетический текст с небольшими вариациями: «Имейте в виду, я все это выстрадал и буду бороться за каждую запятую».
Издатели, обладающие зачатками здравомыслия, таких обычно не печатают, другие же пытаются принять вызов и вплотную приближаются к инфаркту; наконец, третьи, отступив под напором автора, печатают все, как есть, чтобы выслушать по поводу печального результата упреки не только коллег и читателей, но и самого виновника торжества: «ну, неужели трудно было это исправить?» Отец Глеб принадлежал к четвертому типу авторов, он же - единственно правильный. Рукопись снова и снова возвращалась к нам с вычеркнутыми абзацами и с заново вписанными дивным профессорским почерком страницами… На моих глазах происходило то, чем всякий профессиональный лингвист любуется как чудом: превращение мысли в слова, а слов - в текст». И когда второй номер журнал был уже готов, а папе оставалось жить считанные дни, Марина Андреевна уговорила директора типографии сделать отдельные оттиски статьи, которые он успел подписать своим родным и близким, за что мы ей до сих пор благодарны.
Вскоре после кончины отца Глеба в одном из московских храмов я увидел за свечным ящиком брошюру о Туринской плащанице и возникла идея подготовить отдельное издание папиной работы об этой святыне. Я позвонил Марине Андреевне, как редактору журнала, в котором была издана папина статья, высказал свою идею, которую она поддержала, и приехал к ней домой для переговоров. С этого времени началось наше с ней сотрудничество по изданию трудов отца Глеба. Статья отца Глеба под названием «Плащаница Господа нашего Иисуса Христа» была издана отдельной брошюрой, в дальнейшем многократно переиздавалась и печаталась в других периодических изданиях. В следующем номере (№3) журнала вместе с некрологом Марина Андреевна опубликовала папину проповедь о русских святых.
После этого закономерно встал вопрос об издании других папиных работ и в первую очередь «Домашней церкви», которая представляет собой серию очерков, многие из которых не были окончательно завершены и имели только рукописный вариант со множеством исправлений. Понимая, что подготовить к изданию с учетом общей занятости сразу целую книгу невозможно, поэтому были отредактированы и напечатаны несколько очерков, которые затем составили отдельную книгу (первое издание 1997 г.). В этом ей помогала Наталия Алексеевна Ерофеева, которая в течение многих лет являлась бессменным и незаменимым обработчиком рукописей отца Глеба.
Одновременно с работой над «Домашней церковью» Марина Андреевна стала работать над записками тюремного священника («Остановитесь на путях ваших»), которые были изданы в 1995 году. Не желая на этом останавливаться, она предложила собрать у папиных духовных чад все аудиозаписи (некоторые из них были крайне низкого качества) его проповедей, вмести с Натальей Алексеевной Ерофеевой перенесла их на бумагу и подготовила сборник проповедей «Полнота жизни во Христе» (1996).
Марина Андреевна очень трепетно относилась к авторскому тексту и проговаривала со мной каждую редакторскую правку. Хочется отметить, что при издании книг, она не только занималась чисто редакторской работой, но и продумывала весь её макет, включая формат книги, размер шрифта, дизайн, цветовую гамму обложки.
Позже, она опубликовала в своем журнале мамины (Л.В.Каледа – монахиня Георгия) воспоминания об её отце священномученике Владимире (№ 24) и мамины воспоминания об о. Глебе (№ 31-32), которые позже, несколько дополненные, вошли в большой сборник «Священник Глеб Каледа – ученый и пастырь» (2007, 2012).
С помощью Марины Андреевны в издательстве при Зачатьевском монастыре была создана серия «Духовный опыт русского женского подвижничества». Дизайн серии был предложен ею, и она была редактором нескольких книг этой серии. Она также участвовала в организации издания монастырской серии акафистов.
В 2008 году она предложила написать мне статью по проблеме соотношения психических и духовных болезней, которой я занимаюсь как психиатр, это была моя первая публикация в богословском журнале, за что я ей очень благодарен.
Позже, когда мы готовили в издательстве Зачатьевского монастыря сборники, посвященные отцу Глебу (2007, 2012) и монахине Георгии (2012), а также последнее издание (2013) «Домашней церкви» (вместе с мамиными воспоминаниями) мы всегда с ней советовались как по концептуальным вопросам, так и по дизайну книги и обложки, при этом её мнение было для нас определяющим. Хочется отметить, что идея издать «Домашнюю церковь» совместно с мамиными воспоминаниями об отце Глебе (в этом издании их назвали «Наша домашняя церковь») принадлежала Марине Андреевне.
Журнал «Альфа и Омега» Марина Андреевна издавала почти двадцать лет. За эти годы появлялось немалое число православных журналов, многие из которых, просуществовав в лучшем случае несколько лет, канули в Лету. Журнал «Альфа и Омега» издавался регулярно, и трудно поверить, что в этом заслуга одной немолодой удивительной женщины – Марины Андреевны Журинской, в святом крещении Анны.
Её дом с большим количеством экзотических растений и важно прогуливающимся огромным котом Мишкой производил впечатление какого-то оазиса спокойствия и умиротворения.
Отец Глеб, один из её духовников, любил повторять, что «христианство - это радостная полнота жизни». Этой удивительной радостной полнотой жизни обладала Марина Андреевна, и свет этой радости она несла окружающим.Последний раз я общался с ней этим летом, когда она была уже прикована к больничной койке. Она немного говорила о своих болезнях, больше говорила о своем журнале, о том, что следующий сдвоенный номер журнала «Альфа и Омега» будет последним, и о том, каким она его видит.
Марины Андреевны не стало, но с нами остались созданные ею книги, журналы, выход каждого из которых был событием, сборники, на окнах нашей квартиры по-прежнему зеленеют подаренные ею цветы, а за стеклянной дверцей книжного шкафа на страницах удивительно доброй книжки продолжает свою жизнь обаятельный кот Мишка.
Вечная ей память.Ей нравилось, чтобы вокруг были счастливые люди
Татьяна Петровна Целехович, кандидат филологических наук, один из авторов журнала «Альфа и Омега»:
Кажется, св. Иоанн Златоуст в одной из погребальных речей заметил, что после потери близкого человека живущие начинают скорбеть о том, что недолюбили его, чего-то не сказали, не сделали. После ухода Марины Андреевны у меня нет этого чувства незавершенности: каждое посещение ее обители было для меня событием, и всякий раз - цельным и с красивым послесловием. Даже паузы в разговоре не вызывали неловкости, потому что и они были к месту и, что называется, со смыслом.
Она умела слушать. Была внимательной и не спешила с выводами - уточняла, переспрашивала, просила разъяснить те моменты в монологе собеседника, которые ей казались туманными. Мы пили чай, ели виноград и улыбались друг другу. Я не помню, кто еще мог так рассмешить меня, как она, порой я хохотала до слез: «Этого не может быть!» А она с невозмутимым видом повторяла: «Именно так, милая Таня». Я любила быть рядом с ней. Я успела сказать, что люблю ее.
Когда уходит человек, тому, кто остался, важны вещественные доказательства его присутствия, нужно что-то перебирать, нюхать, примерять - вспоминать. Марина Андреевна дарила мне книги и журналы, косметику и бижутерию. Мы переписывались. И каждое ее письмо - это тоже событие, завершенный цельный рассказ/совет друга/поучение матери. Но как-то особенно дорог мне сделанный ею комплект: браслетик и бусы, яркий, мне показался сразу - даже слишком.
Ей нравилось, чтобы вокруг были счастливые люди, чтобы они радовались и не стеснялись украшать себя. Я стеснялась, а потом - в каждый новый приезд в Москву «к Марине Андреевне» старалась нарядить себя во что-то поющее и солнечное, и если прибавилось во мне за это время женственности - в этом и ее заслуга. Помнится, однажды мы даже вместе совершили шопинг, выбирали украшения - это было торжество вкуса и мастер-класс для начинающих леди!
У нее было много друзей, знаменитых, обыкновенных - для нее - замечательных. Она любила нашу Белоруссию, была другом Никольского монастыря в городе Гомеле и знала тамошних насельников, особенно сердечная дружба ее связывала с архимандритом Саввой (Мажуко), который впоследствии нас и познакомил. Я благодарна, что таким образом оказалась причастна к процессу выхода журнала «Альфа и Омега» и также была в ряду его авторов.
Марина Андреевна была прямым человеком, без лицемерия и двойных стандартов. Иногда ее прямота и бескомпромиссность могли показаться дерзкими и даже обидными, но даже за этим «да-да, нет-нет» была чуткость, любовь и способность понимать и прощать. О чем бы она ни говорила - о религии, о политике, о культуре, о России - все ее разговоры были христоцентричны. Ее жизнь была христоцентрична. Для нее Спаситель был не теоретизированный идеал, абсолют, а живой, очень дорогой для нее, реально существующий с ней - Человек, Личность, Которую она любила. И эта любовь ее была заразительной.
Она часто цитировала Евангелие, отсылала к нему. «Читайте Евангелие, деточка, там все написано» - это стало уже моим жизненным кредо. Вспоминала апостола Павла: непрестанно молитесь, за все благодарите, - живите в радости. А еще о том, что христианство не знает зомбированных шаблонных верующих, а только личностей - и у каждого своя история.
Мы много говорили о любовных историях, об отношении полов в современном мире, столько шуток было отпущено по этому поводу - ни для кого не оскорбительных, просто смешных, как голая правда. Марина Андреевна очень любила своего мужа. Когда я смотрела фото с ее похорон, острое чувство потери я пережила, заметив на них Якова Георгиевича, его растерянное лицо, опавшие щеки и устало опущенные руки.Это было будто отражением гоголевского Афанасия Ивановича из «Старосветских помещиков». Некоторые полагают, что это лучшее произведение о любви в русской литературе. Правильно полагают, но в реальности еще лучше бывает. Такие внимание, забота, уважение, чуткость Марины Андреевны и Якова Георгиевича друг к другу - вызывали умиление и чувство благодарности за предоставленную возможность наблюдать пример Семьи, верных друг другу, любящих людей. И вот здесь становится очевидно, что значит: «смысл православного брака - в любви двоих», а не в продолжении рода.
Говорят, что продолжения не бывает, что с собой в могилу ничего не заберешь, и вот здесь можно поспорить. Есть люди, которые уносят с собой целый мир. Марина Андреевна Журинская - это эпоха в истории русского православия, и это не громкие слова: уже только один «журнал о Христе», которому она посвятила столько сил и знаний, отдала свое здоровье - весомый аргумент ее вклада в богословие.
Когда уходит близкий человек, живые оплакивают также и себя, потому что им жаль тех, какими они были рядом с этим человеком. Мне жаль себя. Я больше никогда не замечу в окнах первого этажа тихий волшебный свет сквозь заросли кактусов, не услышу за дверью медленные шаги и не почувствую тепло щеки, на меня не будут ворчать и больше не подадут носовой платок, чтобы я утерла слезы, неожиданно вырвавшиеся из душевных кранов, я не буду слушать Цоя вместе с ней и рассматривать картины и книги… Будто она унесла с собой часть меня, - в эти дни я расстаюсь с той Таней - с печалью и благодарностью.
Однажды на мои сетования по поводу неустроенности хороших православных людей в мире Марина Андреевна заметила: «Это на земле бывает, а вот вспомните: не видел того глаз и не слышало ухо, что уготовил Господь любящим Его?..».
Я только сейчас вспомнила. А она - уже знает. И вместе - будем жить, в ожидании новой встречи.
Она была по-настоящему христолюбицей
Протоиерей Алексий Уминский, настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах:
Христолюбица… Она была по-настоящему христолюбицей. Это самое главное, что люди начинали понимать, когда с ней встречались, когда начинали с ней общаться, ее узнавать. Когда читали ее замечательные статьи, когда слушали ее рассуждения о Церкви. Христолюбица…
Таких людей вообще всегда бывает очень немного. Но именно такие люди прежде всего влияют на мир. Об этом нам хорошо известно из слов преподобного Серафима Саровского, но мы об этом не задумываемся всерьез. Ну как человек может спасти тысячи? А вот так, незаметно, оказывается, и бывает, что когда есть христолюбец или христолюбица, то меняется мир, меняется пространство жизни. И это особенно вдруг понимаешь, когда этот человек разлучается с нами.
Марину Андреевну можно называть учителем Церкви. Ну, или учительницей. Потому что она действительно нашу новорожденную Церковь последних десятилетий многому научила. Она очень многому учила и научила христиан. Например, она всегда, постоянно, учила всех человеческому достоинству. Это была очень важная наука, которой она сама овладела и пыталась привить другим. Учить христиан человеческому достоинству.
Она учила и многих научила свободе, настоящей. Такой, не разнузданной свободе, безответственной, а глубокой, ответственной свободе христианина внутри Церкви – то есть, ответственности очень большой.
Она очень многих научила смотреть на мир глазами ребенка. При том, что она человек, убеленный сединами, восхищение и удивление этим миром она не прекращала. В любом растении, которое она видела и любила как живое существо, бабочках, цветах, любимых котах – она видела любовь Божию к человечеству. Ее любовь ко Христу распространялась на этот мир, так она понимала слова: «Идите, проповедуйте всей твари». Для нее эта тварь, в любви к ней, была тоже проповедью, разговором о Христе. Это удивительное научение, которое она оставила нам, таким сухим и почти безжизненным людям XXI века.
Конечно же, она очень любила Христа, и поэтому она учила прежде всего верующих людей, тех, кто называется христианами, кто называется православными – искать в своей жизни встреч со Христом. Ничего более дорогого и не было, чем эта встреча со Христом, подражание Христу, мысли о Христе, тоска о Христе, которая в ней была такой живой, не давала ей быть спокойной, все время ее тревожила. Этому она непрестанно учила и продолжает учить.
Этого учительства всегда немного, но оно очень важно, оно замечательно, это учительство, которое делает нас стоящими во Христе людьми.
Мы сегодня провожаем ее. Слово «похороны» совсем не вяжется с тем, что есть у нас во Христе. Потому что, когда похороны – это победа смерти. А вот сегодня – христианское погребение – это всегда победа жизни. Эти слова, которые мы сегодня слышали при отпевании, эти молитвы потрясающие, которые все время возвещают победу жизни, и никакой смерти. Нам горько терять в этой жизни такого удивительного человека, это действительно для нас огромная потеря, но для нас это и приобретение, потому что свидетельство во Христе, истинное свидетельство веры – это всегда приобретение, это всегда новое. Новый голос, который говорит о том, что Христос воскрес, о том, что смерть побеждена, и о том, что жизнь жительствует.
Спасибо всем, кто пришел сегодня на этот праздничный, торжественный день, потому что сегодня – действительно праздник для Марины Андреевны. Она со Христом, Которого так любила. У нее сегодня день рождения настоящий – настоящего христианского рождения. Как и для нас, я надеюсь, это будет так. Для каждого христианина – день рождения во Христе.
Мы познакомились с Мариной Андреевной чуть более двадцати лет назад в тот самый момент, когда только-только стал выходить в светжурнал «Альфа и Омега» . И наша первая встреча была как раз посвящена журналу, формированию его редакции. Марина Андреевна пригласила меня в редакционный совет.
Наше первоначальное общение происходило в осмыслении составляющего журнал, того, что происходит в Церкви. Мы говорили о необходимости настоящего духовного просвещения, живого богословия, а не «репринтного». В начале девяностых годов прошлого века в основном шло репринтное переиздание богословских трудов прошлого. Да, это было важно, нужно. Но эта «репринтность» до сих пор продолжается в головах многих христиан.
А Марина Андреевна тогда решила пойти иным, очень сложным неизведанным путем. Я бы даже сказал – дерзким для женщины, у которой есть повеление в церкви молчать.
Марина Андреевна никогда не молчала, очень почитая апостола Павла и святоотеческую традицию. Причем говорила так, что ее голос становился голосом Церкви. Ее женское как бы терялось, в ней уже было то, о чем говорил апостол Павел: «Во Христе несть мужеский пол, ни женский» (Гал. 3: 28).
Она поставила перед собой и перед журналом цель говорить с людьми Церкви на богословском, современном, на христианском языке в рамках тех проблем, которые стоят перед Церковью сегодня. И у нее это блестяще получилось.
Все эти двадцать лет журнал занимал и занимает (не хочется говорить только в прошедшем времени) свое уникальное место. За это время у него не появилось ни одного конкурента. Журнал, в котором говорили о сложных богословских проблемах, с самого начала был обращен к современному образованному христианину, думающему, читающему, нередко только воцеркволяющемуся. «Альфа и Омега» стал особой формой богословского образования для новых христиан, которые недавно пришли в Церковь. Более того, мне известно из жизни моего прихода, что очень многие люди, которые только стали христианами, очень любят этот журнал, даже не имея высшего образования. Он всегда для читателей – новая встреча с Церковью, новый взгляд на святоотеческое наследие.
И именно «Альфа и Омега» подружил нас с Мариной Андреевной. Мы стали общаться.
У всех людей, кто хоть как-то столкнулся с ней в жизни, Марина Андреевна вызывает колоссальное уважение и огромное почтение. Не только своей образованностью, активностью. Но главное – удивительным духовным богатством. Марина Андреевна оказалась настоящей христианкой XXI века.
Она жила всепоглощающей любовью к Церкви, постоянной устремленностью ко Христу. Всем, кто общался с ней, было понятно – для Марины Андреевны Христос – это жизнь.
При том, что она обладала очень непростым характером, то чаще всего и бывает с по-настоящему очень живым мыслящим человеком, постоянно находящимся в противоречии с самим собой.
Марина Андреевна была очень правдива, а отсюда – резкость в суждениях и ответственность за свои слова. Причем эта правдивость была свойством ее христианства.
При этом она была очень уязвимым человеком, который очень страдал от того, что происходит в мире, в Церкви, между христианами.
Марина Андреевна была способна на какие-то совершенно наивные с точки зрения этого мира, абсолютно не прагматичные и даже безумные поступки. Она совершала их исключительно из понимания: Христос поступил бы так же.
Говорить о том, каким прекрасным собеседником была Марина Андреевна, наверное, лишнее. Это знают многие. Как и то, каким она была великолепным публицистом. Ее яркие статьи в открытом доступе.
Марина Андреевна легко сходилась с людьми, открывалась, даря себя собеседникам, делая их своими друзьями.
Те, кто хоть раз встречались с Мариной Андреевной, попадали под ее очарование, старались быть в ее орбите.
Она очень любила молодежь. И когда Марина Андреевна еще и полюбила русский рок, стало понятно, что она – просто очень молодой человек.
Марина Андреевна – человек очень высокой планки. Во всем, что она в жизни делала. Даже ее «цацки и бряки» - украшения, которые Марина Андреевна стала делать в конце своей жизни, - получались по-настоящему красивыми. Она давала их и для наших приходских благотворительных ярмарок, и за них мы получали крупные суммы, которые шли на помощь тем нуждающимся, для которых проводились мероприятия.
Культура, которой обладала Марина Андреевна, была культурой самой высшей пробы. Она – из плеяды Сергея Сергеевича Аверинцева. Носителей такой культуры всегда очень немного, по пальцам пересчитать. Теперь стало еще меньше.
И при этом она была человеком, влюбленный в окружающий мир, сотворенный Богом: в природу, в цветы, в деревья, в обожаемых котов.
Многое Марина Андреевна нам могла бы еще подарить, с ее интеллектом, с ее сердцем, ее энергией.
Последние месяцы, которые она провела в реанимации под аппаратом искусственного дыхания, стали для нее настоящим подвигом мученичества. При ее энергии оказаться прикованной к постели, беспомощной, даже без возможности говорить. Последнее время она могла только артикулировать какие-то слова и чтобы понять их, нужно было внимательно следить за губами.
Было видно, что она, как христианка, пытается собрать все свои внутренние силы, чтобы сохранить внутренний мир, не расплескаться в отчаянии, не потерять связь с Богом.
Две недели назад, когда я был у нее в реанимации, причащал, Марина Андреевна попросила прочесть над ней отходную.
Потом почти всегда находясь без сознания, она приходила в себя буквально на минуту, когда к ней приходили со Святыми Дарами. Я причащал Марину Андреевну в воскресение, и она пришла в сознание ровно тогда, когда я пришел к ней со Святыми Дарами, сознательно причастилась и потом ушла в мирное покойное состояние.
То же самое мне рассказал отец Димитрий (Першин), причащавший Марину Андреевну в последний раз, в понедельник. Она на минуту пришла в сознание, причастилась, как-то особенно желая этого, с какой-то особой жадностью (здесь мне это слово кажется уместным) и – вновь ушла в бессознательное состояние.
Я уповаю на то, что Марина Андреевна со Христом, Которого она так любила. Вечная ей память.
